сать – уехал злой и подавленный – здравствуйте! – сказал Сисин – очень обрадованный – у нее тоже была довольная, загорелая морда – Бормотуха, с крепкими сиськами, оценила Манькину красоту – надо же, не блядь себе нашел – членораздельно порадовалась она за Сисина – Бормотуха умела пускать высокие фонтанчики из спермы, как никто – сперма долетала до потолка – даже в квартирах с трехметровыми потолками – куда бы поехать? – поначалу она просила сводить ее в бар – бар на бульваре, с пустыми бутылками из-под виски, с пустыми, продавленными блоками иностранных сигарет в качестве декорации – Сисин терпеливо поил ее коктейлем – наобум, без звонка поехали к Стасу, живущему неподалеку – он забавный – увидите – она не увидела – поднявшись по темной лестнице, они оказались перед запертой дверью – никто им не отпер – у него сосед – известный художник-стукач – сказал Сисин – на кого он стучал? – забыл – сказал Сисин – какая-то известная история – они говорили без умолку – хотя пространство их разговора еще никем не было заселено – поехали к моим родителям – на Малую Грузинскую – предложила она – она провела его к подъезду со всеми предосторожностями – опасаясь лифтерш – это хорошо – отметил про себя Сисин – Маньке Жуков не нравился как писатель – она находила, что в нем не хватает – чего в нем не хватает? – он чудесный – сказал Сисин – если в нем не хватает – то в ком хватает? – и рассказал ей, как трахнул Жукова – Маньке рассказ очень понравился – видя Жукова, Манька не могла отделаться от картинки ебущихся друзей – Жуков долгое время был сисинской игрушкой – однажды Манькина мама увидела Сисина по телевизору – я думала, он симпатичнее – сказала она дочери – я просто устал тогда – но Сисина это задело – на кого она похожа? – на мать? – неважно – она могла вообще существовать только на время их встреч и потом складываться в коробку – отца он видел, когда тот заехал на новой тачке – Манька подошла к окну – изобразила радость – в окно лезло дерево – Сисин посмотрел вниз, сквозь освещенные заходящим солнцем листья, не очень показываясь – внизу стоял африковед – под шестьдесят, в куртке с меховым воротом – толстое лицо не запомнилось – африковед подпрыгивал и оттопыривал большой палец – она говорила, что отец никогда не узнал об их отношениях – она позже говорила об отце только хорошее – не вспоминала, как он ее не устраивал – Сисин отвернулся – Ирма не казалась тогда исчерпанной до конца – ее настроения еще были пестрыми – Сисин думал о том, что измены продлили до бесконечности его несчастливую семейную жизнь – они породили в нем вечный заискивающий подхалимаж, который был или пост, или предызменой – африковед очень любил общаться – по Манькиным словам, отец был любителем приглашать к себе в гости – африковед общался с сисинским приятелем из модного театра – Сисин хотел было расспросить приятеля – кто и что – да как-то не собрался – мать бурно готовила к приходу гостей – многое ставилось на стол – многое доставалось Маньке на следующий день – одинокая, она доедала баранину прямо из кастрюльки – у себя на кухне – по белому кафелю пробегали изредка тараканы – она там насмотрелась на единомышленников покойного Льва Семеновича – единомышленники терпеть не могли автора Века Пизды – и правильно делали – Сисин стал промежуточной фигурой – приходили молодые люди – у них почти всегда что-то не складывалось с магнитофоном – они в него дули – девушки тоже дули – когда-то Сисин мечтал о том, чтобы у него хоть кто-нибудь взял интервью – засыпая, он думал об этом – теперь он кисло относился к газетному жанру – по которому его будут исследовать – если он откажется от потопа и пригодится – Ирма бесилась – хлопала дверью на кухне – не здоровалась – говорила громко, чтоб они слышали, что какие-то чужие люди приходят почем зря – у всех знаменитых людей жены стервы – Сисин смущался – подбадривал – говорил в микрофон больше, чем нужно – Сисин в ужасе читал свою дрянь – какой бы
