– неожиданно заключил Сисин – Жуков зевнул: пора спать! – он поднялся на второй этаж дачи – лежал в теплой господской постели, долго не мог заснуть, глядя в звездное небо – глубоко дыша свежим воздухом – Жукову пришло в голову, что Сисин мерзко его надувает – только зачем? – зачем? – договорились встретиться завтра – назавтра они снова поехали в квартиру ее уехавших в отпуск родителей – он был там в последний раз – снова попили чая, снова поцеловались – поцелуи были вкусные – зачем Сисину дали больше других? – очевидно больше – но
что и зачем? – поскорее бы догадаться, чтобы не обосраться – засыпая под утро, подумал Жуков – Сисина охватила неясная тревога – они опять перешли в комнату на диванчик – маска белого человека по-прежнему лежала на столе – она редко носила юбки – у нее были толстоватые ляжки – после понравившихся сисек – она тоже полезла к нему в джинсы, расстегнула – достала с большим любопытством хуй – он видел, что хуй ей понравился, произвел впечатление – она косила глазом на новый хуй – она улеглась к нему на грудь – чтобы получше рассмотреть – не спеша – в подробностях – но чтобы он не видел, как она рассматривает – по части хуев у нее были свои приоритеты – во всяком случае, она не любила
востренькие – как наточенный карандаш –
востренькие она терпеть не могла – Маньке было не очень приятно брать их в руки – тем более, в рот – многое зависело также от цвета – самое безотрадное впечатление производили на нее серые, как будто запылившиеся члены, с точечками черных угрей – сося, она представляла себе рабочий поселок с одинаковыми четырехэтажными домами – длинная улица, по которой проносятся грузовики – обдавая деревья, прохожих и подорожники пыльным ветром – трудовой, беспросветный рукомойник на кухне – пеленки – некрасивые трусы – газовая плита с плохо отрегулированными конфорками – сломанные ярко-синие почтовые ящики в подъездах.
Просто на тебя скверно подействовала свобода печати – сказал за завтраком Жуков – запретный плод – это болезнь поколения, которой ты оказался заражен сильнее и глубже других – но ничего – внушал Жуков – идет преодоление – общей чертой у нас с Манькой была особенность подмечать в людях дурное и слабое – ты понимаешь, если все мыслят на таком слабом уровне, то какое в их головах возникает представление о мире? – ужас! – она понимала меня – я так и не собрался сходить с ней в кино – раз был в музее – ходили, смотрели Шагала – с Шагалом все было ясно – со всеми все было ясно – такие хуи выдают пролетарское происхождение их носителей – Манька сбегала в ванную – вынула ватку – позже это стало постоянным делом – она всегда чуть подтекала – из-за спирали – она пришла из ванной с полотенцем – толстый сисинский хуй – с большим удовольствием Сисин засунул ей хуй – двести – засопел он, засовывая, еще не совсем засунув – ну да – придавил ей колено к груди – семьдесят – три – нечетная – поздравил себя с новой пиздой – напрасно он ждал трепыханий – расслабься! – живот у Маньки напряженный – нос заострился – не зажимайся – не понимает – куда смотрит муж? – она была совсем не разъебанной – лежала жесткая – деревянная – наблюдая со стороны, как ее ебут – заложив руки за голову – с сузившимся лицом белого человека – Сисин кончил в недоумении и в восторге – кончил и впервые с тех пор, как с ней познакомился, заторопился домой – это стало традицией – они ни разу не выпили послетрахательного чая – сначала трахались дважды – потом сползли к одному разу – у меня менструация – тихо сказала Манька, ложась на диванчик – покрытый черно-красным дагестанским ковром –
