Ага, показалось. До сих пор запястье болит так, будто его в тиски зажало.
— В смысле, как обычно?! Он же горячий! — возмутилась я. — Раскаленный прямо. Потрогайте сами!
Я в порыве коснулась лба мужчины, и тот отреагировал: откинул голову назад, не позволяя тронуть его вновь. Глаза мальчика-лекаря удивленно расширились.
— Он на вас реагирует, — заключил тот с изумлением. — Его же по надобностям водят, обтирают. По несколько раз в день то сажают, то укладывают, а никакой реакции. А вы… попробуйте еще раз.
— Что попробовать?
— Ну, схватите его или ещё что-то такое телесное, — объяснил лекарь, в нетерпении облизнув губы. — Давайте же.
Я сосредоточенно осматривала свою ладонь. Что за бред? Как такое может быть?
Ладно, демон вас побери.
Рукой провела по максимально не интимному месту — предплечью. Пальцы мужчины дрогнули, сцепились в кулак под восхищенное оханье молодого целителя. Взгляд сфокусировался на мне. Кажется, мужчина был недоволен. По крайней мере, губы его исказились, и глаза недобро сузились.
— Лучше отойдите, пока он не среагировал ещё как-нибудь, — посоветовал целитель, и я послушно отступила назад. — Невозможно! Вот это да! Вероятно, между вами связь какая-то образовалась. У него вся аура ходуном пошла, стоило вам прикоснуться. Он только с вами и выходит из своего состояния! Я должен срочно рассказать остальным!
— Может быть, нужно сделать что-то ещё?
Парень вновь поводил рукой и заключил:
— Давайте не будем торопиться. Мало ли переусердствуем. Мы совместно с другими лекарями решим, как быть, и постараемся привести его в чувство. Пожалуйста, приходите завтра.
Я позволила себе сдержанную улыбку. Обязательно приду. Это хорошо. Что-то поменяется. Если придется, я готова дневать и ночевать в лечебнице, только бы привести этого человека в чувство.
У него же семья должна быть. Родители.
Кто-то, наверное, ждет его дома, не находя себе места от незнания, пока он тут… совсем один…
Пусть его судят за попытку прибить одну недалекую девицу, но я постараюсь оправдать. Скажу, что это была попытка защититься. Про заклинание на диадеме расскажу. На реакцию, которая за этим последовала и чуть не утопила нас обоих в стихийной пляске.
Мелочи, если вдуматься. Главное — выживет.
У меня даже настроение поднялось впервые за долгое время. Я наивно поверила в чудо, в возможность помочь. Спасти его. Ведь если не верить, то и жить незачем.
Меня часто ругали за легкомыслие. За то, как запросто мне дается вера в лучшее.
Уж какая уродилась. Не могу везде видеть врагов. Даже в убийце своем стараюсь рассмотреть хорошее. Неспроста же он реагирует на мои касания.
Всё имеет какой-то смысл.
В качестве извинения я купила Греггу набор ягодных пирожных. Не надо было на него срываться. Он мне ничего плохого не сделал, наоборот — поддерживал по мере возможностей.
— Привет, — постучалась в дверь его спальни, аккуратно заглянула внутрь.
Грегг сидел за рабочим столом. На стене был прилеплен мой набросок диадемы, с которым парень периодически сверялся и что-то помечал на нем карандашом. Зарывшись с головой в какой-то справочник, он потерялся для мира живых. Даже не услышал, как я вошла.
— Эй! — потормошила его за плечо. — Ты вообще на работу ходил?
— Ходил… кажется… — неуверенно отозвался Грегг. — А какой сегодня день?
— М-да, а ещё что-то про моё голодание говорит, — цокнула я языком и присела на край кровати. — Что-нибудь нашел про диадему?
