– Дитта, ты как узнала меня? Видела, как он это сделал?
Девушка молчала. Рот оставался приоткрытым, глаза спрашивали, а не отвечали.
– Кто я? Ты знаешь, кто я? – Фатлин подыскивал слова, но сам путался. Дитта вообще не знала, кто он. Впервые увиделись в доме ведьмы, где он лежал без сознания, а когда очнулся, ничего не рассказывал о себе. – Ты не стала поить меня отваром, помнишь? Потом бежала за мной по лесу. Я велел тебе возвращаться домой…
Дитта часто-часто закивала.
– Это не моё тело, видишь?
Она опять кивнула.
Фатлин прижался спиной к ржавому стволу сосны, закрыл ладонями лицо. Вот бы провалиться в ту черноту с блёстками светлячков… Свидетельству немой дурочки никто не поверит. Как доказать, что под носом у стража Огненной пасти с Тассийским принцем проделали запрещённый магический ритуал?
Страдалец упирался в землю ногами, толкал её. В спину врезались сухие обломки веток, шершавость коры. Боль должна что-то исправить – так ему казалось. Фатлин давил и давил на ствол чужим телом, жмурился и впивался в лицо ногтями восьми пальцев. Содрать бы эту дряблую кожу, снять, как маску во время карнавала!
– М-мы-ы… го-у-у… – Глупышка нежно обхватила его запястья и потянула.
Фатлин чувствовал дыхание, слышал призывный запах юного тела. Шевельнулось желание схватить девушку, стиснуть в объятиях, но разум высветил жестокую правду: он старик, пусть не душой, но телом – старик!
– Отойди… – простонал. Вывернул руки из её прилипчивых пальцев, схватил плечи с проступающими твёрдыми шишечками, затряс. – Иди домой! Что ты привязалась ко мне? Иди!
Дитта ликующе замычала. Выскользнув, ловко ухватила Фатлина за уродливую руку, потянула. Беспорядочными жестами и странными звуками звала за собой, к ведьме.
– Она поможет?
Девушка быстро-быстро кивала и часто моргала.
– Сначала в замок… рассказать отцу…
Дитта не слушала, продолжала тащить Фатлина за собой. Он подчинился.
Тропа, едва заметная, заросшая мягкой, неутоптанной травой, ныряла в ложбинки, взбегала на пригорки, плутала между стволами серыми от болезненной плесени. То и дело приходилось кланяться надменным елям-великаншам, подныривая под их нависающие над тропинкой лапы. Те щетинились серыми ветками, похожими на скелеты из-за осыпавшейся хвои, норовили ткнуть костлявым пальцем в лицо. Чуть поодаль юными фрейлинами толпились тонкие берёзы. Сквозь их чуть припорошенные зеленью кроны подмигивало солнце.
Дитта шла первой, то и дело вытирала рукавом лицо. Полотна паутины сверкали, натянутые поперёк тропы. Сети ловцов мошек можно смахнуть палкой или рукой, но девушка не замечала их. Вот уже на её сияющих медью волосах распростёрлась фата из прозрачных липких нитей.
Ясный день, весёлый щебет птиц, уютный мох под ногами мог бы поднять настроение, но Фатлин брёл за девушкой, поглощённый угрюмыми мыслями. Дитта лучилась светом и весельем, как перед свадьбой с желанным и влюблённым юношей.
В полдень стало заметно приближение жилья. Тропа превратилась в твёрдую серую ленту с каймой торчащих травинок, которые только вылупились из земли и радовали силой, свежестью, чистотой. Лес посветлел, замшелые деревья почти не попадались.
Дом на знакомой поляне при ярком свете не казался мрачным. Перед крыльцом застыла высокая фигура в тёмном одеянии. Ведьма почуяла гостей издали, вышла встретить. Она ждала паршивку Дитку, которая сбежала ночью, и давешнего парня, но чутьё на сей раз обмануло. За девчонкой шёл невысокий человек с лысой шишковатой головой. Тот, которого она видела в зеркале во время гадания.
