Стражи Арктиды - страница 51

Лаврак тут же вспомнил ерша, который заглатывал морскую собачку, а та застряла в широкой пасти, вырывалась, но ее голова продвигалась в утробу, и ерш подавился. Он подобрал огромного ерша, выдернул собачку из горла, отпустил рыбу. Ерш, распустив мощные иглы, стремглав бросается к собачке и снова ее заглатывает, и бьется в конвульсиях. Он выручает жадину, но не может же он вечно находиться под водой, всплыл. Возвращался назад, видит на том же месте окончательно издохшую рыбку с собачкой в горле. Подох ерш, удавился жертвой, от жадности ли, от пресыщения своим могуществом, от инстинкта – не важно, важно то, что подобное происходит и с людьми, и с судьбами, и с государствами – давятся жертвами.

Взглянул впереди себя, а сингили так и не ушли. Чудеса! Даже еще один к ним прибился. Матку, наверное, у моховика поджидают. Хотя не вечер – утром они в редких случаях играют, но быстротечно, живо, за такой «свадьбой» не угонишься. Ну, раз не ушли – привычно сжал зубами загубник – пошел ко дну, слегка сдавило, продулся, вышел из-за камня прямо на рыбу, набирая скорость наитием поймал тот неуловимый миг, когда самцы оказались рядышком, и… головы отлетели сразу у двоих. Стрела, вроде ничего и не было перед ней, полетела дальше, скрылась где-то в водорослях. Подобрал обезглавленных рыб, сунул за сетку, которая была на резинках надета поверх плавок. Как просто: подобрал рыб. А сколько времени потерял при этом! Рыбу в воде можно удержать только за голову, запустив пальцы под жабры. А если головы нет? Рыба скользкая, какое-то время и без головы вьется спиралью перед тем, как навечно опуститься в сетку охотника. Пошел наверх, да дернуло вниз. Леска натянулась и не пускала наверх. А надо. Там, между прочим, воздух. Ружье бросать неохота, глубина метров четырнадцать, это еще куда ни шло, да только поищи его потом в водорослях, оно же обязательно в дыру какую-нибудь сползет, целый день будешь его искать. Пропадет заплыв, а луфари утром гоняют стаями, наглые, хищные; нет вкусней рыбы, чем луфарь, зажаренный на углях.

Ринулся изо всех сил вниз, а там началась судорожная икота от нехватки воздуха, спазм сжимал диафрагму, и резкая боль под сердцем толкала наверх – бросай все и спасай себя. Не бросил. Боль преодолел и ухватился за стрелу, выдернул огромный комок водорослей с корнями. Тройник в моховике зацепился флажками (такие подвижные металлические лепестки, удерживающие рыбу). И на том кислороде, что еще оставался в мышцах, упорно, рывками начал всплывать, зажав в одной руке ружье со стрелой, другой – резко выталкивал себя из воды, мощно работая ластами. Зажелтело, пошли пузыри, два метра осталось, челюсть ослабевает, сейчас в горло хлынет вода.

Он вышел. Взлетел до пояса над водой от последнего рывка и снова ушел под воду, но воздух ухватил. Дышал тяжело. Вот так сюрприз! При такой чепуховской ситуации мог остаться там… Словно ум помутился, надо было спокойно бросить ружье на моховик, отдышаться, а потом выдернуть стрелу.

«Промашка, – хихикнул Янг, – он привык плавать в гидрокостюме со свинцовыми грузилами. Судьба, ты проникла в его мозг и создала соответствующую безвыходную ситуацию. Но привычка – это же не реальные свинцовые грузила».

Вскоре нырнул навстречу луфарям. Поспешил… А чтоб тебе! Сегодня не его день. Какие они тут на мысе верткие, огромные – хозяева, а он кто? Луфари стаей в пятьдесят – сто несутся и рыщут, как одичавшие собаки, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, в один миг на невообразимой скорости исчезают. Придется напроситься, «позвать». В куртке с грузом позвать было бы легче. Наполовину недобрав в грудь воздуха, он, прогнувшись, медленно стал бы «тонуть», и луфари бросились бы, чем-то соблазнившись. Беззащитность жертвы влечет, словно уличных хищников-скинхедов привлекают невинные. Но без груза как, ведь тащит наверх? Ладно, тогда на выдохе… Легкий хлопок по воде, чтобы звук не ляскотный, а спрессованный под ладошкой-лодочкой (позвал, значит), и… ружье потянуло ко дну.