Ах, добрый брат. Хранитель державной морали, честь и совесть эпохи.
– На каком основании меня задержали? – искренне недоумевал.
– Для проверки документов! – тут же заводится капитан, грозно сдвигая брови.
До чего же они не любят, когда гражданин напоминает о своих гражданских правах. К тому же капитан был еще и выпивши.
– Пригласите понятых и опишите мои вещи, – разыграл он гражданина великой страны.
– Ув-ва! Подкованный? – побагровел капитан. – Все счас тебе будет сполна.
– Что он должен был тебе передать? – подошел к мальчику «брат» из-за спины.
– Не знаю, – задрожал мальчик. – Вы сами мне сказали, что этот, – кивок в его сторону, – должен передать мне какие-то пакеты. Зачем били? – расплакался.
– Капитан, требую занести показания мальчика в протокол задержания. Парнишку принудили к ложным показаниям, – возмутился Алк.
– Счас, – хохотнул капитан.
– Будешь знать, как убегать из дома! – Мальчика увели.
А особист лично пересмотрел вещи в кейсе.
– Так вот же, – бросил на стол пару пакетиков с белым порошком.
Но капитана интересовала лишь валюта. Кстати, Павкина доля от какой-то сделки.
– Откуда доллары? Чьи? – загремел капитан, плотоядно глядя на деньги, и уставился на человека в штатском. – Полковник Максимов, что дальше?
– Наркотик. Составляй протокол и на экспертизу. – И вышел.
– А теперь ты наш! – сардонически заулыбался капитан, прикрыв деньги рукой.
Как вырваться от этих защитников демократии? – решал непосильную задачку Виктор Семиоков. Гляди, еще и бутылку из-под шампанского сунут в зад, допрашивая. Вот и признается, что он еще и Алк, будущий Страж. И будет раздолье для психиатров…
Капитан красноречиво перебирал баксы в руках и выжидательно посматривал.
– Так отпустить тебя – или в КПЗ? Протокол тоже можно состряпать по-разному.
– Да пошел ты! – подал голос. – Ведь знаешь, что пакеты подброшены.
– Ишь! – привстал капитан, с треском отодвигая ногой стул. – А ну-ка, Вась, – двинул подбородком в сторону сержанта, – будем счас составлять протокол.
Мент с ухмылкой запер дверь, а капитан, сбычившись, выхватил из-под стола резиновую дубинку. В голове у Алка застучало, подступало бешенство. Сейчас изобьют его и накатают: сопротивление представителю власти.
Капитан ударил ногой, целясь в пах. Он с трудом увернулся, носок больно зацепил по бедру. Дальше уже ничего не соображал. И вот тут-то впервые в его жизни на фоне психического угара проявилось неизведанное. Он лишь попытался опустить кулак на голову капитана, а тот с хрипом втянул в себя воздух и уткнулся головой в пол. Рванувшегося к нему сержанта с дубинкой остановил выставленной рукой, но их разделял метр… Сержант прогнулся назад, зашатался и завалился. Глаза лейтенанта расширились от ужаса.
– Стой и не шевелись! – холодно приказал, сам удивляясь себе.
Озлобленно собрал деньги, документы, закрыл кейс и – к выходу.
В районе солнечного сплетения разгорался холодный огонь.
Из-за деревьев показалось солнце, тяжелое сонное солнце, разбухшее от красной туманной дымки, неприветливое и равнодушное от надоевшей службы: каждое утро всползать по небу вверх и освещать планету с человеческим муравейником. Однако пичужки восторженной песней заприветствовали и это отчужденное от нового зарождающегося дня солнце. В восторге закаркала в леску ворона, чаще стали проноситься мимо автомобили, засвистела рядом зарянка, прошмыгнула мимо остановки птичка-чернушка.
