– Это что же получается, ты спас меня?
– Сам решай, – сказал я. – Спас тебя или не спас – мне не важно. Главное – выбраться из этой могилы. Пока это возможно, Санька. – Я сделал упор на слово «пока». – Слышишь? «Энерго» скоро…
– Да, да, конечно, – тут же спохватился парнишка и рванул вперед меня.
Мы выбрались из ямы.
И сразу стало легче дышать.
Не думал я, что буду так рад видеть вновь этот серый пейзаж: облезлые деревца, ссутуленные от налипшего снега, каменистый утес вдали, раскисшая от грязи тропинка, – все это показалось мне таким прекрасным и полным жизни, что я невольно улыбнулся.
– Может, ко мне в деревеньку заглянете? – предложил Санька. Я не стал отказываться.
– Зайдем. Накормишь хоть.
Санька быстро закивал и затараторил:
– Накормлю! Конечно, накормлю. Как не накормить-то? Такое дело! Там у меня есть…
Я его уже не слушал – смотрел по сторонам, выискивая Валю.
Она бежала вдоль утеса, утопая по колено в мокром снегу.
– Леша! Живой?
– Живой, – кивнул я, улыбаясь. Потом бросился к ней, расцеловал что было сил.
– Я пошла искать веревку, а там такое… Я кричала, думала, сожрет меня… потом ты… и оно к тебе пошло, в яму… я думала, со страху помру… – едва сдерживая слезы, говорила Валя.
– Успокойся, грохнули мы этого морглода.
– Морглод? – не поняла Валя. Потом, заметив наконец Саньку, вопросительно глянула на меня.
– Знакомый мой новый, – улыбнулся я. Все тело после удара монстра неимоверно болело, и я едва сдерживался, чтобы не застонать. К тому же нога вновь начала саднить. – Нам надо отдохнуть и набраться сил. Пойдем.
– Куда?
– Тут недалеко Вознесенское, деревенька моя, там безопасно, – торопливо пояснил Санька.
– Безопасно, говоришь? – переспросил я.
Санька кивнул.
– Как у Христа за пазухой.
– Хорошо, пойдем. Отдохнем как следует. А потом и дальше в путь двинем, на запад.
Все то время, пока мы шли от злосчастной ямы до Вознесенского, падал крупный снег, принося с небес тишину. При полном отсутствии ветра он ложился ровным слоем на плечи, как погоны, и Санька, видимо, не очень жалующий это дело, по-лошадиному воротил спиной, стряхивая с одежды белые пушистые хлопья.
К тому времени, как мы вышли к накатанной дороге с покосившейся табличкой «Вознесенское – 2 км», снег стал густым и тяжелым и валил плотной стеной. Рассмотреть что-либо дальше вытянутой руки было невозможно.
– Метель скоро будет, – сказал раздраженно Санька, смахивая с ресниц снежинки.
– Уже, – ответил я, поглядывая на круглые, выступающие, как костяшки кулаков, облака, под которыми уже начинала бесноваться вьюга. – Не заблудиться бы.
– Не заблудимся, – махнул рукой Санька. – Я эту местность как свои пять пальцев знаю. Уже недалеко осталось. Поспешим, а то…
Продолжение его фразы я не расслышал – в лицо ударил порыв пронизывающего ветра, словно рухнувшего на нас прямо с небес.
Шли мы медленно, увязая в снегу и часто останавливаясь, чтобы оглядеться и наметить безопасный путь. Но как бы тщательно ни выбирали дорогу, непременно заходили в какую-нибудь присыпанную снегом низину, месили там снег, ругаясь про себя последними словами, а потом долго выбирались оттуда.
Вконец уставшие, мы решили сделать небольшой привал. Санька тут же плюхнулся в сугроб. Я тоже присел. У меня болело все тело, пострадавшее в схватке с морглодом, но, к счастью, у Вали нашлась какая-то сильная болеутоляющая таблетка, которую я тут же и проглотил. Закусив горечь пилюли снегом, я спросил у Саньки:
