Стражи белых ночей - страница 15

– Так то у настоящих.

И Василисе ничего не оставалось, как довольствоваться этим исчерпывающим ответом. В этот момент на Месте встречи появились новые морды. Львиные. Наглые.

– Хай, пипл! – сказал один из пришельцев.

– Тьфу! – повернул голову Верблюд, – они что, не местные?

– Не может того быть. Лишь Стражам града Петрова открыт сюда путь, – покачала головой ящерица.

– Короче, кто тут, как бы, рулит? – продолжал вожак львиной компании.

– Кто рулит? Причём здесь руль? – удивился Покровский лев.

Над Местом встречи повисло молчание. Главный конь посмотрел на пришедших исподлобья и громко спросил:

– Вы хотите узнать, кто стоит во главе Стражей города?

– Ну, типа да.

– Все Стражи равны, поскольку не власть объединяет их, а Предназначение. Но право старшинства обязывает меня руководить на каждой из встреч, а также принимать в Стражи тех, кто за прошедший век пополнил наши ряды. Пьетро – моё имя.

Новые львы слушали, приоткрыв пасти. Казалось, было слышно, как со скрипом ворочаются их мысли.

– Дык в чем, типа, фишка-то? – спросил главный.

– Терпение, – и Пьетро отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Новые львы с бурчанием стали искать себе место. Его уже почти не осталось. Тогда они недвусмысленно дали понять Фотодогу, тощей собаке и старым львам, что надо потесниться.

– Бесстыжие. Стариков не уважают, – прошептала Урсула.

Старые львы вздохнули и с кряхтением перебрались на землю. Но остальным Стражам совсем не понравилось поведение пришельцев, и к скамейке подошли несколько крепких львов. Хвосты яростно заметались туда-сюда, послышалось рычание.

– Сейчас будет драка, – сказал Елисей.

– Ставлю на новых! – оживлённо вскричал Чижик-Пыжик.

Пьетро также повернулся к нарушителям спокойствия.

– Вы не знакомы с нашими порядками, – сказал он громко, – Стражи уважают друг друга и существуют в мире и согласии. Извинитесь перед философами.

Новые львы огляделись. Численное преимущество явно было не на их стороне. Даже совы и ящерица осуждающе качали головами. Словно набедокурившие школьники, грубияны понуро сползли со скамейки. Их вожак недовольно посмотрел на Пьетро.

– Сорри, – буркнул он, и ни на кого не глядя, направился в другой конец Места встречи. Свита потянулась следом.

– Одни проглатывают обиду, другие обидчика, – усмехнулся один из львов-философов и снова занял место на скамейке.

– Где же ползучие твари? – проворчал толстый конь.

– Что, Алессандро, не царское это дело – ждать? – съехидничал другой, стройный и щеголеватый.

– Не дерзи, Николя.

Пьетро посмотрел на своих собратьев и покачал головой. Императорские кони тряхнули гривами.

– А вот и твари, – сказал Николя.

Василиса обернулась. Из травы сверкнул холодный презрительный взгляд. Кошку затрясло. Захотелось срочно оказаться на своём обычном месте. И пусть бы даже кидались монетами.

– Шшш-ссс-шшш-ссс-шшш, – в круг вползали пять чёрных змей. Одна, во главе, была особенно безобразной и устрашающе огромной.

– Здравссствуйте, – с противоположной стороны площадки поднялись ещё три змеиные головы.

– Нам вас не хватало, – сказал Пьетро и кивнул в знак приветствия.

– Только их нам и не хватало, – буркнул Елисей.

Василиса услышала позади в кустах тихий стук. Это стучали зубы Зайца.

– Нынешняя встреча, друзья мои, особенная. Нашему городу исполнилось триста лет. Он жил, и он живёт, благодаря нам, его верным Стражам, – так начал свою речь Пьетро. Василиса почувствовала, что она не чужая здесь, и гордость наполнила всё её существо. – У каждого из нас есть своё место, своя история и свой творец. Именно от наших творцов к нам перешли знания о том, как устроен этот мир, потому что, создавая нас, они отдали нам часть своей души. Эти частицы душ живут в нас, ежедневно рождая удивительное настроение, состояние, атмосферу. Люди называют это душой города. Сегодня мы посвящаем в Стражи тех, кто за прошедшие сто лет появился на улицах Петербурга. В мире у каждого города есть Стражи, живущие по своим законам. По закону Петербурга раз в сто лет мы оживаем на один час в ночь после летнего солнцестояния. Но этот час вмещает гораздо больше, чем час жизни обычных зверей. Чтобы Посвящение могло пройти без помех, для нас раз в сто лет время будто замедляет свой бег.