– Владимир Викторович, я посмотрела материалы, Гусев и Старовский три месяца назад обещали Рябченко голову отрезать и маме на блюде с голубой каёмкой принести. Какие-то у них разборки из-за денег были, вроде как Рябченко их кинул.
Саенко, крякнув от удовольствия, обратился к Ворошилову:
– Вот видишь, Ваня, всё до банального просто, а ты – чутьё, интуиция… Молодец, Сазонова, буду рапорт на поощрение писать – обязательно тебя укажу!
– Рано делить шкуру неубитого медведя, – из угла кабинета парировал Ворошилов.
– Ваня, вечно ты стремишься настроение людям испортить, прямо как выкормыш твой. Всё же очевидно! Нет, вам надо ложку дёгтя подбросить обязательно.
В разговор вмешалась Сазонова:
– Владимир Викторович, Родин, скорее всего, прав. По описанию, у Рябченко на левом предплечье девушка наколота, а у трупа – роза.
– Идите вы со своим описанием, – не хотел расставаться с мечтой о скором завершении дела Саенко. – Небось, сами напутали, а теперь валите с больной головы на здоровую. Ладно, дождёмся опознания, там видно будет.
Николай Рябченко, мужчина 35 лет, трижды судимый за кражу, грабеж и вымогательство, но при этом благополучно избежавший лишения свободы, благодаря своей матери, жил праздной жизнью на её же деньги. Нигде не работал, был завсегдатаем ресторанов и казино. Регулярно являлся зачинщиком драк, разборок, но при этом всегда успевал скрыться до приезда милиции. Ряба был головной болью всего уголовного розыска, и именно поэтому оперативники хотели, чтоб трупом был именно он.
Собираясь в морг на опознание, напарник Родина – Родион Варкун – был на подъёме после удачно проведённой ночи.
Высокий, стройный, красивый Родион пользовался успехом у женщин, а его прибалтийский типаж и обходительность практически не оставляли шансов женскому полу.
Родин немного завидовал Варкуну, потому как в любой компании самая красивая девушка доставалась именно ему, но зависть эта не имела каких-то далеко идущих последствий, и помимо того, что Варкун с Родиным были напарниками, они ещё и дружили.
– Родька, кого на опознание возьмём? – обратился Родин к Варкуну.
– Давай Славу Хулигана. Сейчас позвоню ему, сто пудов ещё харю плющит дома, пусть свою задницу тащит сюда.
Набрав номер телефона Хулигана, произнёс:
– Привет труженикам уголовного фронта! Хулиган, кто-то твоему кенту усекновение главы произвёл. Надо на опознание съездить.
– Что такое усекновение?
– Да голову отрезали, блин, Рябе. Давай скорее. Подъедешь, дежурному скажи, чтоб нам позвонил.
– Какой необразованный криминальный контингент пошёл, – возмутился Варкун.
– Ты на себя-то посмотри, до сих пор твою «микрофилию» забыть не могу.
Это Варкун как-то в разговоре решил блеснуть эрудицией в знании, кто такой некрофил.
– Может, пока чаю хлебнём?
– Давай. Хулиган после вчерашнего долго будет собираться.
– Родька, ты уверен, что это Коля Ряба? – отхлёбывая из стакана, спросил Родин.
– Да ты чё, Серёга, сам же видел. Это его башка. А в двойников я не верю.
– Нестыковок как-то много. Вот тело как будто не его, и рост, и комплектация… Мне ещё Валя с информационного сказала, что у Рябы была баба на предплечье наколота, а у трупа – роза.
– Серёга, что ты за человек, постоянно сомневаешься! Плохо тебе, что ли? Сейчас всю братву их соберём, колонём – и делу конец.
Зазвонил телефон: звонил дежурный, который сообщил, что подъехал Слюсарев – в простонародье Хулиган. Это известие прекратило спор друзей, они собрались и вышли из кабинета. Внизу возле дежурной части стоял Слюсарев, Родин завёл его в допросную. Нужно было перед опознанием уточнить несколько деталей.
