Я кивнул, дожёвывая последний ломтик.
– Дана про тебя спрашивала. Сказала, что если ты в течение дня не подашь признаков жизни, то она возьмёт запасной ключ и пойдёт проверять, жив ты или нет.
– Ох уж эта Дана! Что со мной может случиться?
– А ещё она оставила тебе записку. Там рецепт какой-то…
Бенни протянул мне листок и пошёл обслуживать другого посетителя. Я развернул бумагу: это была страница с рецептом истинной, аутентичной пасты карбонара. Я вытащил ручку и начал писать перевод на той же бумажке, между предложениями отправляя в рот очередную порцию феттуччине, закрученных на вилке.
– Спасибо, Бенни, всё было очень вкусно, – сказал я, уже почти подойдя к выходу.
– Я рад. – Он подошёл ко мне. – Как насчёт пассивно покурить?
– Не вопрос.
Мы вышли на ночной воздух. Город напомнил о своём умиротворяющем присутствии: по соседней улице проезжали машины, в окне над нами кто-то смеялся, чуть шелестели редкие листья на деревьях напротив. Я вспомнил, что у звука ветра в листве есть научное название – psithurism – и улыбнулся асимметрии между тем, как нежен звук листьев и как нелепо выглядит слово, которое назначили этому явлению древние греки. По-прежнему стоя у дверей, Бенни закурил сигарету. Её оранжевая точка выглядела совсем крошечной в ночи.
– Тут же нельзя курить.
– Я знаю, – улыбнулся Бенни.
Кто-то наверху закрыл окно, так что больше не было слышно ни разговоров, ни смеха.
– Всё становится очень странно.
– Странно в каком смысле? – выдохнул дым Бенни.
– Я видел в школе девочку. И она…
– Секси-шмекси?
– Ну блин! – Мне и так было сложно кому-то рассказывать про своё понедельничное замешательство, а Бенни сейчас сделал только хуже.
– Спокойно, я просто прикалываюсь. Потому что у тебя пугающий вид. Пугающий – то есть грустный и серьёзный. – Бенни, по ходу дела, действительно обеспокоился.
– А я такой сейчас и есть. Грустный и серьёзный.
Я секунду подождал, чтобы проверить, хочу ли вообще это всё обсуждать. Забрать свои слова обратно уже не выйдет.
– Мне кажется, у меня были галлюцинации.
– Погоди. Ты серьёзно? – Бенни собирался затянуться, но его рука с сигаретой застыла на полпути ко рту и так там и осталась.
– По всей вероятности, да. Потому что та девочка была очень похожа на J.
– На ту самую J?
– Единственную и неповторимую.
Оранжевая точка медленно погасла в темноте.
– Я не знаю, почему ты скрываешь от меня её имя, но это ничего. Джей – годное кодовое обозначение. Я уже привык, – сказал Бенни, бросая окурок в урну.
– Его трудно произносить.
– Там что, пятьдесят букв?
– Чуть меньше. Но всё равно больно говорить это вслух.
– И что? Это могла быть она?
Вот поэтому мне так нравился Бенни. Он был готов отправиться со мной в любое мысленное путешествие без капли осуждения.
– Исключено. Она в другой стране. Да и потом, та девочка была совсем подросток.
Бенни сочувственно взглянул в мою сторону.
– Просто мои «драгоценные мозги» совсем никуда не годятся, – пояснил я.
– Да ладно тебе! Сам знаешь, всё с ними в порядке. – Он собирался вытащить ещё одну сигарету из пачки, но быстрым щелчком пальца отправил её обратно.
– Спасибо, Бенни. Ты единственный, кто не достаёт меня умными разговорами, что надо «жить дальше» и вот это всё.
– Ну я же не идиот, – засмеялся Бенни. – Я ж понимаю, что это бесполезно.
Я был благодарен миру, что в нём есть Бенни.
– Пойду-ка я поработаю, – сказал он. – Увидимся.
