Стрелок. Путь в Туркестан - страница 25

– Знаменитые щи! Наваристые, – похвалил Федька с блаженной улыбкой.

– Это ты ещё солянки в исполнении нашей поварихи не пробовал, – заметил Дмитрий и пододвинул к приятелю рюмку, – давай вздрогнем, и расскажешь, как там наши?

– Слава богу, все живы, – начал обстоятельный рассказ Шматов. – Северьян Галеев на сверхсрочную остался, сказывали, уже в фельдфебели метит. Как чувствовал, что мы встретимся, велел кланяться. Степка Егоров, что артельщиком был, как и я, демобилизовался. Говорил, трактир откроет.

– Этот сможет. А офицеры?

– По-разному. Их благородие господина Гаупта перевели в штаб, Михау тоже куда-то черт унёс. А вот Всеволод Михайлович служат ещё.

– Это ты про Гаршина, что ли?[19]

– Ага. Хороший офицер, с понятием. А вот господин Малышев в отставку подали.

– Понятно. А теперь расскажи, где ты шарахался до сих пор?

– Так домой в деревню отправился.

– И что там?

– Худо, – не стал скрывать Фёдор. – Мамка ещё прошлой зимой померла. Один я остался. Избенка без пригляду совсем худая стала, скотину мир разобрал, так что хозяйства почитай, что и нету. Я сперва на заработки подался в Рыбинск. А уж там барчука нашего встретил.

– Лиховцева?

– Его.

– Ну и как он?

– Бедует.

– Прямо-таки бедует?

– Известное дело. Хоть и благородный, а без ноги трудно!

– Тоже верно.

– Так вот он мне твой, то есть ваш, адрес и дал!

– Я так и понял, – покивал Будищев, потом с сомнением оглядев наряд однополчанина, обратился к Гесе: Гедвига Генриховна, счастье моё, ты видишь, как одет наш друг?

– Как крестьянин, – отозвалась та, сделав вид, что не поняла намека.

– А разве это хорошо?

– Смотря для чего.

– Для жизни в большом городе!

– Дмитрий, что ты от меня хочешь?

– Блин, я тебе конкретно намекаю, что надо бы его приодеть!

– Ты думаешь, ему подойдет отделанная кружевами кофточка из розового муслина?

– Из какого нафиг муслина, и почему кофточка?

– Господи, Будищев, а ничего, что у меня мастерская по пошиву дамского платья?

Услышав это, Стеша с Семёном чуть не поперхнулись от смеха, а раскрасневшийся от выпитого Фёдор только растерянно хлопал глазами, не понимая толком, о чём идет речь.

– Молчать, женщина, – шутливо пригрозил пальцем своей половине хозяин дома. – Твой день – восьмое марта!

– Я серьезно, Дима. У нас и ткани и фурнитура рассчитаны для дам, причем весьма небедных. Разумеется, мне и моим работницам достанет квалификации пошить мужской костюм, но сам подумай…

– Не надо, – попробовал робко возразить Шматов, но бывший унтер на корню пресек дискуссию.

– Федя, извини, конечно, но ты выглядишь, как последнее чмо! А в Питере, брат, везде встречают по одежке. Стало быть…

– И эта одежка не должна сидеть как на корове седло, – мягко прервала сожителя Геся. – Я вполне согласна, что нашему другу нужно обновить гардероб, но это не значит, что ему немедля следует пошить фрак!

– И что ты предлагаешь?

– Вообще-то существуют лавки готового платья. Но если это не подходит, то своди его завтра к Анне и дело с концом.

– Ты про Виртанен?

– Именно. Она хорошая портниха и работает быстро.

– Ладно, уговорили, – нахмурился Будищев, – завтра сходим к Аннушке.

– А кто это? – осторожно поинтересовался Федя.

– Завтра узнаешь. Хотя нет. Завтра не получится, нам с Барановским нужно в Кронштадт.

– Зачем? – насторожилась Геся.

– По делам.