– Учитель, не падает духом, – сказал тогда Циолковский.
– Жизнь и наука – такие прекрасные вещи! Сколько пользы людям и Родине может принести честный, грамотный, начитанный человек! Пусть ваш путь будет скромным, труд честным, дело любимым!
Эти слова Саше Карпову запали в душу.
В 1932 году, в связи с 75- литием и 50 –литием научной деятельности, К.Э. Циолковский был награжден орденом Трудового Красного Знамени. 27 ноября награду ему вручил в Москве Михаил Иванович Калинин.
Со всеми учениками школы, названной (впоследствии 9-ой железнодорожной имени К.Э. Циолковского), вместе с учителями еще затемно пришел он на вокзал встречать приходящий на рассвете поезд из Москвы, на котором приезжал орденоносец.
Поезд подходил медленно, торжественно гудел. И наконец, остановился. В тамбуре вагона показался Константин Эдуардович. И Саша вместе со всеми кричал:
– Поздравляем с орденом, Константин Эдуардович! Вы теперь наш орденоносец!
Был Саша и в клубе А.А. Андреева на митинге по случаю награждения юбиляра орденом Трудового Красного Знамени.
А уже 20 сентября 1935 году, стоя в толпе около здания управления Западных дорог, он встречал, как и весь народ Калуги, траурный грузовик, с гробом тела К.Э. Циолковского. Соединенные оркестры играли марш. Беспрерывно исполнялись траурные мелодии, и он не мог остановить свои слезы.
Гроб внесли в зал и установили на постамент.
…Пятнадцать тысяч прошло у гроба великого ученого вечером 20 сентября,[1]1 в их числе был и Александр.
21 сентября в 16 час он присутствовал и при выносе тела. [1]
Шел вместе со всеми по маршруту: Дворец труда, ул. Революции, Советская площадь, Театральная площадь, ул. Циолковского, Загородный сад. Воздух бороздили самолеты и дирижабли, с неба сыпались листовки с автобиографией Циолковского.[1]
Одну листовку взял на память и Саша.
Я, Васин Николай с братом Иваном, тоже были в гуще провожающих, увидев нас среди толпы, подошел Николай Николаевич Баскаков, муж моей родной тети – Кати.
Направляясь по окончанию процессии по ул.Дзержинского в сторону ул. Ленина, мы увидели грустно идущего, нашего земляка Карпова Сашу. Поздоровались и шли вместе. Разрядил наше скорбящее настроение дядя Коля, поделился тайной, что вчера он снял посмертную маску с К.Э.Циолковского. И для убедительности вытащил из внутреннего кармана сложенную вчетверо газету. Развернул и конкретно показал на то место, где упоминалось его фамилия: – В ночь на 20 сентября скульпторами Баскаковым и Межековым с лица Циолковского снята маска. 2[2] Мы удивились и оживились.
–А как это было? – начали расспрашивать мы.
–19 октября, в 11 часов вечера мы с соседом играли в карты, за окном лил дождь, гремела гроза, в дверь постучали – начал рассказ дядя Коля.
Открыл дверь, передо мной стоял не знакомый мужчина, в черном плаще.
– Кто Николай Баскаков? – строго спросил незнакомец.
– Это я. – растерянно ответил я.
– Меня, направил к вам, Ливандовский Всеволод Николаевич, директор художественного музея. Умер Циолковский.
Весть о смерти Циолковского потрясла меня.
–Из Москвы, по каким-то причинам не приехал скульптор, который должен снять посмертную маску. Поэтому вся надежда на вас! – доложил он.
Я попытался отговориться от столь ответственного задания, но поймав строгий взгляд незнакомца, согласился. С Ливандовским, [3] 3 я знаком по отцу, он был другом нашей семьи, знал, что я увлекаюсь лепкой, ценил мои работы, вот и посоветовал.
