Игнат опускает взгляд на мою шею. Возможно, там еще виден жадный поцелуй Ольшанского. Тонкую кожу начинает печь. Он проходится по груди, и улыбка на его лице с каждой секундой становится шире. Она красивая, правда. Но не теплая.
- Почему ты пошла в стриптизерши? Ну правда? Ты же… смотришь сейчас на меня и просто готова убить, - догадливый ублюдок. - А здесь так нельзя, Нинель, - говорит чуть строже. Он ведь босс, так положено: контролировать нас - стриптизерш, - проверять, а еще просить танцевать ему. Интересно, он захочет сделать то же, что и Ольшанский? Посадить меня на колени, трогать?
- Тебя это не касается, - грубо отвечаю.
- Касается, Нинель, - его улыбка сходит. Теперь чувствую угрозу. - Если к тебе клиент подойдет, и его так будешь сверлить и уничтожать? Представляешь, что произойдет?
- Что?
- Дуру из себя не корчи, - злится. Снова злится. - Вылетишь отсюда. А если тебе нужны деньги, то как миленькая будешь играть и удовольствие, и радость, и счастье. Ловить кайф от того, что тебя касаются, пусть тебе это и не нравится. Танцевать, раздеваться, брать за это деньги.
Я чувствую, как меня потряхивает от гнева. Горючего такого, жидкого. Льется по всем венам и артериям и никак не может вылиться наружу. И мучаюсь от этого только я.
- Приват хочешь? Хорошо. Идем.
Мои шаги жесткие. Внутри зреет бешенство, злость и обида. Их так много, и они такие сильные. Невозможно разобрать, что из этого всего важное. Важное ли это вообще?
Хватаюсь за ручку двери. Игнат так и остался стоять, прислонившись к столику. Только взгляд направлен в мою сторону. Я чувствую, как он жжет мою спину.
Останавливаюсь. Зачем-то. Перевожу дыхание и стараюсь унять бешеное сердцебиение, вызванное той смесью чувств внутри меня.
- Нинель, - растягивает он мое имя. Снова мягко. Прикрываю глаза. Боже, как я хочу, чтобы это все прекратилось, - иди в зал.
- Передумал на меня смотреть в приват-комнате?
- Нет, - грустно ухмыляется и уже не смотрит на меня, не жжет своими теплыми глазами. - просто… возвращайся в зал…
Открываю дверь и переступаю через порог. Безумно хочу остаться в этой комнатке. Даже один на один с Игнатом. Я вдруг отчетливо поняла, что он не причинит мне зла и не сделает того, чего бы мне не хотелось. Оливку в рот силой пихать не будет и нахер не пошлет.
- Нинель… Ольшанский, он…
Игнат тормозит себя. Практически силой. И обдумывает дальнейшие слова. Если, конечно, он решится на них.
- Олег не самый порядочный и мягкий человек.
Хочется орать во все горло, что знаю. Я. Это. Знаю.
- У него в жизни такое испытание случилось. После этого люди черствеют, а может, и вовсе перестают чувствовать.
Сердце предательски простреливает. Колоть начинает. При каждом вдохе отзывается эта колкость. И дышать становится сложнее, потому что больно.
- Это если вдруг ты посчитала свое посещение его кабинета как нечто большее, нежели обычный приват в комнате.
- Я и не думала, что это нечто большее.
- Вот и хорошо. Иди в зал, - напоминает мне. И тон меняет. Теперь там нет мягкости.
- А испытание, про которое ты говорил…. - снова колет, снова больно. Возможно, и Олегу тогда было больно. Я понимаю, что не хочу этого. Я не хочу, чтобы ему было больно. Хоть он и мудак и поступил со мной как настоящий козел.
- В зал. Иди.
И я выхожу, прикрыв тихо дверь. Игнат остался в гримерке. Отвернулся от меня. Теплые глаза свои спрятал, ничего в них нельзя было уже прочитать.
