Жалкая попытка. Я сама чувствую себя падшей и грязной. То, что сейчас произошло на сцене неправильно.
Музыка прекращает играть. Цепляюсь за шест как за спасение. Иначе упаду.
- Нет, - говорю громко.
Он только ухмыляется.
- А если на привате попросят, м? - смотрит исподлобья. Холодок пробегает по спине. Обхватываю себя руками, прикрываюсь, пусть это и не к месту сейчас выглядит.
Олег ведет плечами, расстегивает пару верхних пуговиц. Ему жарко. Этого не заметит только слепой.
- Не буду, - упрямо заявляю.
- Это твоя работа, - Ольшанский не отстает. Давит. И словом и взглядом. Я правда букашка, которой безумно страшно.
- Я… не хочу, - скатываюсь на жалобный стон. Слезы вот-вот задушат меня. Хочу скрыться быстрее, убежать. Потом уткнуться в подушку и разреветься. Мне больно, обидно. Ощущение уязвимости разрастается изнутри.
- Вот ты… упертая. Свободна, - и смахивает мой образ, как картинку. - Следующая.
3. Глава 3.
Домой добираюсь только к обеду. Измотанная и уставшая, словно отпахала несколько смен подряд. Ноги налились свинцом, руки не слушаются. До сих пор колотит от пережитого.
- Ну и ладно… что, я больше нигде работу не найду? - успокаиваю сама себя. Хотя внутри все плескается от негодования и обиды.
Уже из коридора слышу запахи вкусного обеда и детский сладкий смех. На душе теплеет, все проблемы кажутся мелкими.
Аленка услышала, как хлопнула входная дверь. Бежит ко мне и бросается в объятия.
Понимаю, что сделаю все, лишь бы мое чудо не болело, и все у нее было хорошо. Если потребуется, и станцую, и покручусь у шеста, и разденусь. Только бы деньги заработать и дочь вылечить.
- Мам, - протягивает она. Голосок елейный, уже знаю, что начнет что-то выпрашивать, - а мы едем в парк? На качели там, карусели?
Глаза красивые у нее, ореховые. И такие теплые. Всматриваюсь, и тепло это переливается в меня. Люблю ее до беспамятства.
Помню, как узнала о наступившей беременности. Шок, непринятие, тотальное безразличие. А еще море слез, обвинения матери в моей беспечности и желание заснуть навечно. Чувствовала себя хрупкой веточкой на ветру. Ее метает из стороны в сторону, сильно так, беспощадно, а оторваться никак не получается.
В то время я работала официанткой в каком-то баре. Зарплата мизерная, нагрузка адская. И тяжелое расставание с любимым мужчиной в прошлом.
Я была молода, неопытна и верила в любовь.
Но, наверное, все-таки что-то хорошее сделала в жизни, раз моя незапланированная беременность проходила легко. Я летала практически до девятого месяца. Менеджер в кафе разрешил снизить мне нагрузку, при этом как-то договорился с управляющим, чтобы зарплату оставили нетронутой. Гроши, но все мои.
И роды. Стремительные и практически безболезненные. Подарок, не иначе. Моя дочь это вообще подарок. Не устаю благодарить за нее Бога. Ну и нерадивого отца.
- Что, пришла твоя мать-кукушка? - голос моей матери звучит ржавым гвоздем по тонкому металлу.
Стреляю глазами, потом закатываю их и недовольно вздыхаю. Общий язык со своей мамой я уже даже и не стараюсь найти. С самого детства она пыталась вылепить из меня ту, которой я быть не хотела.
Когда я случайно забеременела, мама перестала со мной нормально общаться. Только упреки, претензии и выедание мозга. В еще большем объеме нежели раньше.
Мне было болезненно слышать те слова от нее. Потом появилось легкое безразличие, что иногда сменялось раздражением. Но сердце ныло, а сама я хотела родного тепла.
