– Тысяча! – уже нервно сказал иностранец, и я улыбнулся, понимая, что он уже почти исчерпал отпущенный лимит.
– Тысяча пятьсот! – томно произнес я, и в зале воцарилась тишина.
– Будете повышать ставку? – уточнил торговец у блондина, но тот только раздраженно мотнул головой. – Девушка ваша, ваше сиятельство, – подобострастно склонился передо мной господин Нумос.
– Привести ее ко мне в карету, – коротко приказал я, вставая.
Мне уже не терпелось оказаться с ней наедине.
Таня
Голоса невидимых мне мужчин звучали, как пощечины, от которых у меня все тело покрылось мурашками. Вот остались только двое соперников, которые явно пытались перебить друг у друга товар. То есть меня. Как же мерзко это звучит! Судя по удивленному присвисту кого-то из покупателей, цена, за которую меня купили, оказалась высока. А из-за чего сыр-бор-то? Я совершенно не слушала, что мне говорил господин Нумос, когда они меня поймали, поэтому не понимала, зачем я вообще нужна кому-то. Женщин у них и своих хватает.
Пока нас везли в клетке, я оглядывала с любопытством новый мир. Похож он был, надо сказать, то ли на фильмы-сказки, которые я изредка смотрела на старом телевизоре у бабки, пока он не сломался окончательно. Или на рассказы о Средневековье. На улицах ходили одетые в длинные платья женщины и мужчины в плащах. По одежде можно было догадаться, что разряженные в шелка и драгоценности дамы были аристократками, а в скромные платья скучных цветов одевались бедняки. Но в любом случае, нужды в иномирянках у них явно не было. Так зачем же я им? А вдруг на опыты? От этой мысли я вся похолодела.
– Девятьсот, – сказал мужчина, которого я не видела, но чей голос леденил меня еще больше, чем мои мысли, такой властностью и равнодушием от него веяло. Такой точно разрежет, как лягушку, и даже бровью не поведет.
– Тысяча! – с ясным отчаяньем произнес второй мужчина, который чисто по голосу, живому и теплому, понравился мне гораздо больше.
– Тысяча пятьсот! – раздался мой приговор, а несколько позже: – Привести ее ко мне в карету!
Мне хотелось заплакать от отчаянья.
– Тогда я поборюсь за блондинку! – произнес мужчина, который проиграл, и тут же начался торг за Лену.
Меня тем временем отстегнули от шеста, набросили на плечи широкий плащ и повели куда-то. Глаза с трудом разбирали, куда идти, но меня крепко вели под руки, словно боясь, что я убегу.
– Снимите эту мерзость, – попросила я своих провожатых, указывая на браслет, но мне равнодушно бросили:
– Это решит ваш новый хозяин, – и меня передернуло.
Когда я вошла, вернее, меня впихнули в карету, мужчина уже сидел напротив, но темнота не позволяла увидеть его лица.
– Трогай! – бросил он, стукнув по стенке кареты, и та тронулась.
Я нервно облизывала губы, боясь произнести и слово. А что если сейчас открыть дверцу и побежать? Хм. Темно, безлюдно, а я полуголая и на каблуках.
– Как тебя зовут? – вдруг раздался в темноте уже знакомый мне властный голос, обдавший меня холодом.
– Т-таня, – машинально ответила я и тут же зло спросила: – Да какая вам разница?!
– Таня, – словно пробуя на вкус мое имя, повторил невидимый мне мужчина: – На местный манер будет Танилла. Тебя устроит?
– А меня кто-то вообще спрашивает? – возмутилась, чувствуя, как слезы и злость одинаково начинают выливаться из меня.
– Да, я вот спрашиваю. Но если не хочешь, я могу звать тебя Таня.
– Таня была в том мире, – стараясь не разрыдаться, возразила я.
