Струны судьбы - страница 13

Посидев в гостях, дед и баба меня выслушали. Они видели, как горели мои глаза, как я переживал из-за этой кассеты. Дед молча посмотрел на меня, потом протянул 15 рублей и сказал: «Беги и покупай, раз это так важно для тебя». В его голосе не было ни укоризны, ни лишних вопросов, только спокойное понимание. Эти слова дали мне силы. Я быстро побежал обратно к рынку, не оглядываясь, словно знал, что эта кассета – это не просто музыкальная находка, а символ чего-то большего. Быстро добежал до палатки, не останавливаясь ни на секунду. Продавец уже ждал меня, и я, не тратя времени на разговоры, протянул ему деньги. Он молча передал мне кассету. Почувствовав её тяжесть в руках, сразу побежал домой. Каждый шаг был полон нетерпения, мне хотелось скорее добраться, поставить кассету в магнитофон и услышать ту самую песню, которая изменила для меня всё. В голове звучала только мелодия «Ночи». Время словно замедлилось…

       Залетел на 4-й этаж хрущёвки, в два прыжка пробежал коридор и, с трудом отдышавшись, рванул в свою комнату. В агонии начал искать магнитофон «Аэлита» и наушники. Всё вокруг будто растворилось в этой безумной гонке за моментом. Наконец, нашёл всё, что нужно, и, не раздумывая, сел в углу комнаты на пол. Вставил кассету, надел наушники и в ту же секунду нажал на кнопку воспроизведения. Сердце колотилось, когда первые звуки заполнили мои уши. Я закрыл глаза, погрузился в музыку и слушал весь альбом «Мальчик-Бродяга». Это было нечто большее, чем просто песни – мои переживания, моя история, рассказанная через музыку, которая наконец-то стала частью меня. Этот момент противоречил всему, что я когда-либо изучал в музыкальной школе. Я был окружён академической строгостью, классикой, сложными произведениями, где каждая нота должна была звучать в своём месте, а музыка – следовать жёстким правилам. Но вот эта музыка, этот альбом, был абсолютно другим. Это был взрыв эмоций, свободы и энергии. В нём не было ни одного канона, ни одной привычной гармонии. Это была музыка без ограничений, без правил – музыка, которая жила своей собственной жизнью. И несмотря на то, что она была далекая от всего, чему меня учили, я чувствовал, что она более живая, чем всё, что я слышал до этого.

Интересы разделились на два лагеря. Я примыкал к Губину, и его музыка становилась для меня чем-то гораздо более живым и искренним, чем всё, что я изучал в музыкальной школе. Внутри меня возникло противоречие: с одной стороны, я продолжал любить классическую музыку и уважать её традиции, а с другой – был в оппозиции с этой строгостью и шаблонами, которые она требовала. Музыка Губина, с её простотой и мощью, для меня стала символом свободы, которой я так страстно жаждал. Ощущал, что между этими двумя мирами, классикой и современным, выбор очевиден в пользу новых потоков. И выбрал не классику. Выбрал музыку, которая говорила со мной на другом уровне, без лишних условностей. Выбрал ту, что была понятна без слов, что не требовала строгих правил и рамок. Это было моё личное решение, осознанный выбор пути, который позволял мне быть собой, не следуя чужим ожиданиям. Классика оставалась для меня уважением, но музыка Губина – она стала моей новой реальностью, моим музыкальным миром, в котором я мог найти себя.

На протяжении всего 96-го года, до осени 97-го, во мне зрело ощущение перемен. Это было время поиска, когда я окончательно погрузился в музыку, которая наполняла меня энергией и вдохновением. Каждый день всё глубже погружался в её мир, исследуя новые звучания и стили. Моё восприятие музыки изменилось – она стала для меня не просто хобби, а настоящим открытием, моим внутренним миром, который всё ещё формировался. Поэтому в начале учебного года 97-го я принял решение оставить музыкальную школу и искать себя. Это было нелёгкое решение, так как быть строгие правила и ограничения меня угнетали. Хотелось свободы – свободы в музыке, в жизни. Понимание того, что я должен идти своим путём, приходило постепенно, но твёрдо. Это был шаг в неизвестность.