В тот вечер представилась мне ещё одна возможность обозревать прелести Екатерины Алексеевны. Не вблизи, конечно. Даже если я окончу университет с отличием, потом аспирантуру, защищусь, то никогда не найду в себе силы отважиться на что-то интимное с Екатериной Алексеевной. С докторской степенью могут появиться минимальные шансы. Представляю себе, как я, доктор наук и известный на весь мир учёный-физик, подхожу к Екатерине Алексеевне и приглашаю на медленный танец. И как одна из её стручковых грудей упирается мне прямо в сердце, а другая тоже куда-то рядом. Моя правая рука медленно сползает по её спине и мизинец обжигается близостью её упругих ягодиц. Даже будучи академиком, у меня не хватило бы смелости сделать следующий шаг – опустить руку ещё на семь сантиметров и дотронуться до святая святых.
Я ещё грезил назначением на пост президента Академии наук СССР и вытекающим из этого продвижением руки на последние семь сантиметров, как вдруг понял, что моя одноклассница Вероника приглашает меня на танец. Если между предыдущим и следующим предложением не будет хорошей связки, то это из-за того, что после предыдущего предложения я вынужден был сделать короткий перерыв, принять холодный душ и успокоиться.
С Вероникой я танцевал неоднократно, почти на всех танцевальных вечеринках, но всегда приглашал её я. Был у нас в классе неписаный закон, что с Вероникой можно танцевать только один танец за вечеринку. Потому что все парни нашего класса должны были успеть потанцевать с ней хотя бы один раз. Не надо думать, что Вероника была красавицей писаной и равных ей по красоте не было. Она была, конечно, симпатичная, но одно специфическое качество ставило её на самый высокий пьедестал в глазах парней нашего класса. В медленном танце Вероника просто прилипала к партнеру, как младенец прижимается к груди своей матери во время кормления. Другие девушки из нашей школы пользовались разными методами, чтобы не дать партнеру приблизиться к ним. Использовались для этого и локти, и вытянутые руки, и другие уловки.
А вот Веронику кто-то научил танцевать медленные танцы «в зажим» и тем самым внёс временем не стираемый вклад в общий кладезь мирового человеческого счастья.
На вечере я встретил Лёву-очкарика, и конечно же, он был вместе со своей интеллигентной мамашей.
– Слышала я, – обращается она ко мне, – что у тебя по всем предметам в университете «отлично».
– Правильно слышали. В следующем семестре я буду получать повышенную стипендию, – с нескрываемой гордостью сказал я.
– А зачётная книжка при тебе? – спросила она тоном контролера трамвая.
– Нет, конечно. Что же я со своей зачётной книжкой буду по всему городу шататься, – уверенно заявил я, хотя и почувствовал себя, как в трамвае без билета.
– Пойми меня правильно, Семён. Ты мне сначала должен показать зачётку, а потом можешь говорить, что хочешь, – с сильной долей ехидства сказала интеллигентная мама Лёвы-очкарика.
Если бы её нос не был бы так сильно напудрен, я прямо сейчас сбегал бы домой за зачёткой и ткнул бы его прямо в неё.
Однако много других встреч, более интересных и захватывающих, ждали меня в тот вечер, и затея с носом в зачётку сама испарилась из повестки дня.
