Первое, что сразу отсекло от воспоминаний или каких-то сравнений со школой: тут нет уроков по 45 минут. Тут пары: лекции, семинары, лабораторные занятия. Поражал воображение своей непостижимостью неслыханный раньше термин «коллоквиум». Такие занятия периодически устраивались, и их отличие от семинаров я так и не понял до сих пор.
Сразу сразила напыщенность, фундаментальность и величественность названий курсов. «Математический анализ» – песня. Раньше я слышал только об анализах крови, мочи или кала. А тут – математический. Таинственно и умно. Но красиво даже короткое: «матанализ». Правда, скоро для некоторых студентов оказалось, что мат идет хорошо, а вот анализ похуже.
На первых лекциях поначалу царила атмосфера внимательной бессмысленности. Была даже паника от того, что ничего не понятно. Привыкали к преподавателям. Один мямлит – и не понимаешь ничего, другой бубнит – и ничего не слышно, а третий говорит о чём угодно, но не о том, что хочешь услышать и понять.
Учились конспектировать. Это отдельная тема и целое искусство. Сродни живописи или поэзии. Всё же живописи намного больше, чем поэзии. Качество конспекта определял, разумеется, лектор. Он мог говорить медленно или быстро, понятно или напыщенно. Иногда он обижался на нашу просьбу говорить медленнее, так как мы не успевали записывать. Но, в конечном итоге, побороли и эту проблему. Из списка конспектируемых сразу отсеялось несколько преподавателей, конспектировать которых признали бессмысленным и даже вредным. Их просто учтиво выслушивали. Остальных конспектировали.
Студенты тоже разделились на две группы: те, что вели конспекты, и те, которые не делали этого. Ко второй группе вовсе не относились вскоре отсеявшиеся из универа. Просто некоторым студентам было удобнее переписать потом конспект у кого-то из товарищей, главное – не запускать процесс. Переписывание конспектов принималось по соглашению сторон, но всегда оставалось на нестабильной контрактной основе. Пользоваться чужими конспектами – это этический акт и одновременно юридический процесс, в основе которого лежит ЖМПК, Женевская Международно-Правовая Конвенция о студенческих конспектах от 1847 года.
Раз в месяц останавливался на полчасика, чтобы написать открытку подруге в далекие Черновцы. Это была форма сексуальной разрядки. Такой вид мастурбации. О настоящей мастурбации и любви речь идти пока не могла: всё либидо высасывала по капельке учёба. Она на некоторое время заменила оргазмы и была не менее яркой и всепоглощающей. Обычно я писал (прищурив один глаз и шевеля сухими губами) в воскресенье, после поедания жареной картошки.
Первый семестр очень важен в жизни каждого студента. Он определяющий. Вся твоя дальнейшая студенческая судьба выстраивается именно в течение первого семестра. Ты входишь в ритм учёбы, постигаешь её правила, принимаешь или отвергаешь их. В течение первого семестра ты двигаешься к главному – к первой сессии. Хотя для некоторых первокурсников дальше первой сессии ничего и не будет.
О сессии мы ещё ничего не знали, но ждали её с волнением и надеждой, что дальше будет легче. Мы чувствовали это. И когда сдали первую сессию и заработали стипендии, убедились в этом. Теперь мы стали настоящими студентами и страшно гордились этим.
