Однако, прежде чем Томас мог бы насладиться видами, ему предстояло несколько обязательных минут позора. Он зашёл в аудиторию, в которой уже сидело несколько его одногруппников, скорее всего прогулявших лекцию Хоэла. Чтобы скрасить свой день, Томас занял один из столов на задних рядах прямо у окна. Правда из двух мест за столом он выбрал дальнее от окна. Даже после стольких лет в академии, Томас всё ещё с опасением относился к высоте. Кто-то мог бы назвать это фобией, но сам Томас предпочитал считать, что у него просто слишком хорошее воображение, чтобы не представить себе ситуацию, в которой он мог бы выпасть наружу. Вскоре подтянулась и остальная часть группы. К Томасу за столом присоединилась Амелия, которую невозможно было оттащить от окон на верхних этажах. Новый звонок оповестил академию о начале урока и, всего через десять минут после него, в аудитории наконец появился Барлоу, сопровождаемый разочарованным вздохом сидящих. Сколько бы раз это ни происходило, но каждый раз, когда профессор опаздывает, студенты лелеют надежду, что урок будет отменён.
– Так, мальчики и девочки, – начальственным тоном Барлоу без промедления взял контроль над публикой, – мы сегодня припозднились с началом, так что придётся занять пятнадцать минут из вашего обеденного перерыва.
Хотя любому наблюдателю была бы очевидная логическая ошибка заявления, присутствующие студенты слишком хорошо понимали, что высказывание возражений только разозлит Барлоу. Их научил горький опыт первого курса, который, по мнению Альберта, и был источником нелюбви Профессора к Томасу.
– Начнём мы сегодня с доклада Поплина, после чего продолжим тему предыдущего урока. Поплин, хватит там разваливаться, иди к доске, мы и так достаточно времени потеряли.
Со знакомым всей группе вздохом, Томас покинул стол и вышел на всеобщее обозрение.
– Мой доклад основан на работе, проводимой мной в рамках дипломного проекта и посвящён теоретической волновой природе энергии сингулярности в-
– Поплин-Поплин, ну кто же так начинает доклад? – Этими словами Барлоу начинал предстоящую пытку. – Ты же никакой стартовой точки не даёшь своим слушателям. Нельзя так прямо начинать доклад, просто заявляя его тему.
– Да, понял. Итак, как мы все знаем, учёные ещё не пришли к единой теории о природе энергии сингулярности. В своём исследовании я пытаюсь найти фундаментальный принцип её-
– Нет, Поплин, опять ты спешишь. Надо начинать издалека, иначе твоя информация не релевантна для остальных. Ты должен учиться преподносить знания как педагог. На курсе магистров вам предстоит вести занятия у младших курсов, а с твоим подходом они ничему не научатся.
– Ну так и как мне надо начинать, Профессор?
– Очевидно же: тебе надо начать с многообразия мира.
Голова Томаса сама повернулась от всепоглощающей ошарашенности, вызванной необъятным безумием заявления.
– Наш мир многообразен, – начал он, пытаясь нащупать ногами разума почву требуемого дискурса, – и… одной из самых многообразных вещей являются кристаллы сингулярности… Чью природу за пятьдесят лет наблюдения не удалось установить. Поэтому моё исследование пытается-
– Опять торопишься, Поплин. Не прыгай с места в карьер. Сначала поговори о том, что известно про кристаллы сингулярности.
Раздражение мерно росло, но Томас был терпеливым человеком.
– Хорошо. Эти кристаллы производят особую форму энергии, которую мы называем сингулярностью. Название происходит от древнего слова «сингулум», означающего единство, так как эта энергия имеет абсолютно чистую форму, требующую рекомбинации. Но нам по-прежнему не известна природа этой чистой энергии и-
