Серега Керенкер объяснил свою бездарность в качестве бригадира обстоятельствами непреодолимой силы. Фабрика 8-го марта не получила нас в качестве ценных работников не из-за того, что он ворона и растяпа, а потому, что вообще не прислала заявку. Ну и причем тут он? Потом, правда, выяснилось, что заявка от фабрики была, но диспетчер конторы, сидевший на распределении рабочей силы, туда по-тихому отправил своих корешей. Легче нам от этого не стало, и пришлось сидеть на скамейке и ждать у моря погоды. Потом наш бригадный генерал Керенкер, сидевший с нами с проницательным видом, еще раз сходил к диспетчеру и узнал, что Меланжевый комбинат сначала заявку прислал, но потом ее отозвал. Так что текстильщики все отпали, и вату покатать не удастся. Мы совсем загрустили. Особенно я. Разгружать цемент или что-нибудь из такого же перечня работ мне как-то совсем не улыбалось, и я объявил, что возвращаюсь домой. Ну их, эти гастроли, у меня еще целая трешка в кармане лежит, дня три продержаться можно, даже не переходя на диетическое питание. И тут с доброй улыбкой входит Витька. На часах шесть часов вечера, договаривались на четыре. Ничего нового. Все и так сидели с угрюмым видом, и Витькино явление с задержкой в два часа взрыва радости тоже не вызвало. Оказалось, что он единственный, кто угадал с явкой, а кому это понравится?.. Витька пожал всем руки и огляделся. К моменту его появления в конторе наша бригада была там в единственном числе. Время от времени заглядывали какие-то синяки, просачивались в комнату диспетчера, дверь в которую была полуоткрыта, и возвращались обратно.
– Витек, привет! – крикнул кто-то.
Мы повертели головами и уставились в проем диспетчерской двери. Судя по тому, что в конторе никого больше не было, привет прилетел оттуда.
– Здоров, Колян, – ответил Витька.
– А ты что, его знаешь? – спросил я.
– Сосед мой, – сказал Витька и уселся рядом. – А что?
Бригада немного ожила.
– Может, ты сходишь, побазаришь с ним насчет работы? – спросил Мирнов. – А то торчим тут, позабыты-позаброшены.
– Так вы что, безработные? – удивился Витька. – А я думал, вас тут ценят…
– Ценят. Так ценят, что никакой работы… – буркнул Германсон. – Сидите, говорят, отдыхайте…
– Кто говорит?
– Да друг твой, Колян.
– Щас все уладим, – пообещал Витька. – Какая работа нам по плечу?
– Любая, где побольше платят и поменьше вкалывать, – дружно ответила бригада.
– Ладно, понял, – Витька встал и направился к Коляну.
– Погоди, я с тобой, – подпрыгнул Керенкер, вспомнив, что он бригадир. – Не спеши, – посоветовал ему Витька, и бригадир, насупившись, вернулся на место. Через минуту Витька вернулся с вестью, что Меланжевый с нетерпением нас ждет. Просто весь высыпал к проходной комбината, готовит транспаранты, каравай хлеба, а оркестр уже дудит в фанфары. Бригада радостно всколыхнулась и дружно пошла к выходу из конторы. На пороге Витька остановился и сказал:
– Ну вы езжайте, а я догоню… Мне тут надо заскочить в одно местечко. Где Меланжевый, знаете?
Оказалось, что более точного адреса Меланжевого комбината, чем «у черта на куличках», никто из нас не знает. Я там никогда раньше не бывал, остальные ребята, как выяснилось, тоже.
– Я знаю, – тихо сказал Керенкер.
Мы повернулись к нему. Бригадир по-прежнему сидел на скамейке и страдал. Ему казалось, что с приходом Витьки его авторитет бригадира безвозвратно потерян и что теперь он такой же рядовой член бригады, как и мы.
