Суд Линча. История грандиозной судебной баталии, уничтожившей Ку-клукс-клан - страница 39

Разговаривая с Дженет, Генри плакал и признавался ей, каким слабым он себя чувствует и как ему тоскливо. В разговорах со своим отцом он пытался вести себя как подобает мужчине, но писал Дим: «Начинаю понимать, что не такой уж сильный». Ему совершенно не хотелось встречаться и беседовать с Бенни, и он клялся, что «когда все это наконец закончится, многое изменится». Но сказать этих слов отцу он смог, не мог даже намекнуть ни на что подобное. Сейчас он зависел от отца еще больше, чем когда-либо раньше; вероятно, от Бенни зависела сама его жизнь. Отец сказал ему, что уже потратил на его защиту 63 000 долларов. Целое состояние, а ведь дело еще даже не дошло до суда.

Сидеть в крошечной тюремной камере уже само по себе плохо, но еще больше Генри угнетало то, что ведение защиты оставалось вне его контроля. Всем ведали Бабба Марсал и его отец. «Я никто и всегда был никем, – писал он своей возлюбленной. – Мать думает, что я курю марихуану, отец думает то же самое и считает меня лжецом и ничтожеством, паршивой овцой, а моя сестра обвиняет меня в том, что я холодный и бесчувственный эгоист».

Глубокой ночью Генри просыпался, крича и обливаясь холодным потом.

Окружной прокурор Крис Галанос был человеком педантичным и дотошным, он вел записи по делам мелким неразборчивым почерком и любил все делать тщательно. У него то и дело случались приливы невероятной энергии, причиной коих были таблетки для похудения, содержащие амфетамины; он ел их, как жареный миндаль, понятия не имея, что стал наркозависим. Работал как одержимый, разделываясь с преступниками, щелкая одного за другим. У него была любимая семья: молодая жена и маленькие дети. И, по его мнению, все было хорошо.

Но Галанос знал, что во время предстоящего суда над убийцами Майкла Дональда перед ним встанет серьезная проблема. Обвинение в убийстве, влекущем за собой смертную казнь, которое он собирался выдвинуть против Генри Хейса, в основном будет базироваться на показаниях Джеймса Ноулза, и тот должен сказать в суде, что он и Генри в вечер убийства выехали из дома с целью линчевать чернокожего. Однако Ноулз упрямо повторял первоначальную версию событий, ту самую, которую он впервые изложил специальному агенту ФБР Джеймсу Бодмену на парковке в центре Мобила и которая сводилась к тому, что они с Генри не собирались убивать Дональда, просто ситуация вышла из-под контроля и приняла трагический оборот. Если Ноулз будет придерживаться этой версии в суде, Генри, возможно, и признают виновным, но не в предумышленном убийстве, за которое его могли бы отправить на электрический стул.

Ноулз понимал, что его слова могут обречь Генри на смерть, и поэтому не хотел их произносить. «Я боялся, что его посадят на электрический стул», – рассказывал он позднее. Он пытался пройти по лезвию бритвы, говоря достаточно для того, чтобы соблюсти условия досудебной сделки, но недостаточно для того, чтобы Генри осудили за умышленное убийство. И он делал это, не имея помощи адвоката и возможности обсудить стратегию с кем-нибудь еще.

Суд должен был начать заседания в декабре 1983 года, а в конце октября Галанос и Бодмен прилетели в Сан-Диего, где Ноулз содержался под стражей в Городском исправительном центре в целях обеспечения его безопасности. Ночью перед встречей двух служителей закона с Ноулзом Бодмен слышал, как Галанос ходит взад и вперед по соседнему номеру отеля. Насколько мог судить агент ФБР, окружной прокурор не спал всюночь.