Такси, новенький Renault 4CV, неспешно двигалось по слегка припорошенным снегом улицам. Окна запотевали, и таксист наполовину опустил стекло водительской двери. Свежий холодный ветер проник в кабину, и Борис поднял воротник своего светло-бежевого пальто. Струя холода, этого воздуха, пропитанного запахами парижской улицы, вся картина окружившего его мира, пробуждали в нем давно забытое чувство – будоражащее до мурашек, до покалывания у висков ожидание праздника.
Кабаре располагалось в районе Монмартра у типичного для Парижа соединения трех улиц. Над прорезанным множеством входов вестибюлем серого здания, построенного в стиле арт-деко, расположилось большое панно: стилизованное изображение танцовщицы.
Борис вошел в просторный холл и расположился у стойки бара, занимавшего часть пространства у южной стены. Он заказал кофе и спросил бармена, не знает ли он месье Франсуа Бессона. Тот оказался словоохотливым парнем и сообщил, что он, конечно, знает тут всех, и Франсуа в том числе, и что он особенно ему импонирует, а еще больше – его замечательной сестре, и что Франсуа сегодня отсутствует, он с частью труппы уехал на какое-то мероприятие в Лион. И только после этой информативной речи он поинтересовался, кем приходится его посетитель месье Бессону.
– Мы старинные друзья, – Борис так себя представил и подумал, что старинными они, пожалуй, могут считаться не по времени, проведенному вместе, а по времени расставания – несколько недель против нескольких лет.
В это время бармен уже набрал номер телефона и прокричал в трубку о том, что к Франсуа приехал его «старинный» друг и пусть Арлет встретит его в баре.
Вторую чашку кофе Залесский заказать не успел. Вихрь, ароматное облако, атлас нежных рук – чудесное создание в накинутой на трико балерины пелерине с щекотавшей ему лицо и шею меховой опушкой закружило его, и колокольчиками прозвенели быстрые слова: «Мы вас ждали. Вы наш герой, я вас обожаю, мы вас не отпустим! Франсуа будет счастлив». Вокруг них собралась небольшая группа сотрудников, артистов и посетителей заведения. Арлет певучим голосом громко представила смущенного гостя публике:
– Этот человек спас моего брата в последний день войны, и теперь он наш гость и самый лучший друг!
Все зааплодировали, и на слабые возражения Бориса о том, что он ничего особенного не сделал и Франсуа сам молодец, овации только усилились.
Арлет потащила его наружу, на январскую холодную улицу, в своем воздушном наряде и на его удивленное «Вы замерзнете!» рассмеялась. Не выпуская его руки, пробежала с ним через улицу к находившемуся напротив входа в варьете «Folie’s cafe».
Вторую чашку кофе он пил уже под ее безостановочный рассказ о том, как сложилась их с братом жизнь после освобождения. Он, наконец, рассмотрел ее: жгучая брюнетка, черные глаза, высокие скулы, нос чуть с горбинкой, полные четко очерченные губы – и все это невероятно живое, излучающее энергию молодой, прекрасной женщины, танцовщицы из эпицентра жизни французской артистической богемы.
– Вы спасли моего милого брата не только для меня, вы спасли его для всех нас: артистов варьете, для наших зрителей. Вы увидите, он ведь один из ведущих, – она, шаловливо покачиваясь, руками обрисовала силуэт танцующего Франсуа. – Борис! Мы покажем вам Париж, настоящий, не тот, который видят туристы. Мы покажем вам Францию, Ривьеру. Я познакомлю вас с самыми прекрасными женщинами, с нашим артистическим бомондом.
