Судьба моя – море. Из цикла «Три моих жизни» - страница 3

Когда маме докладывали о моем плохом поведении и мне дома устраивали выволочку, я стоял и думал: лучше бы выпороли, чем рассказывать мне, какой я плохой и как родителям за меня стыдно, и вечно ставить в пример моего старшего брата, что, мол, учится он хорошо, никаких пакостей на уроках не устраивает и не доставляет им неприятностей. Я иногда за это старшего брата поколачивал – чтобы в пример не ставили.

А устраивать пакости на уроках я умел. И любимым моим занятием было взять капсюль (у отца было охотничье ружье и все принадлежности: гильзы, капсюли, порох), вставить в него мякиш хлеба, сверху воткнуть ручку и аккуратно отпустить взрыв капсюля. Я получал по шее и удалялся из класса – это в лучшем случае: я уходил, но урок не срывал.

У нас иногда шел дождь с градом, но при этом было тепло и ярко светило солнце. Почему-то у нас это называли «куриный дождь». Как-то раз я набрал оглушенных воробьев за пазуху и пошел на урок. Когда воробьи начали приходить в себя, я их аккуратно выпустил. Преподаватель схватил меня за ухо, вывернул его так, что слезы с глаз брызнули от боли, потом подвел к дверям и дал мне пинка под зад – метров пять я летел, пока не встретил стену и не влип в нее. Вечером мама мне ничего не сказала, и я понял, что ей об этом случае не сообщили, а сам я жаловаться не собирался.

И, наверное, последней моей выходкой было то, что однажды я принес и выпустил в классе ужа. Попало мне как никогда – до сих пор вспоминать неприятно, но после этого случая я на всю жизнь оставил привычку подобным образом шутить.

После седьмого класса я подал документы в мореходное училище технического флота, и мне пришел вызов на экзамены. Старший брат тоже подал туда документы, и мы поехали вместе. Прежде чем сдавать вступительные экзамены, нужно было пройти медкомиссию. Брат прошел, и его допустили до экзаменов, а я нет – нашли плеврит. Я уехал домой весь в слезах, брат же сдал все экзамены, и его приняли на механический факультет (по окончании он становился судовым механиком). А меня дома убеждали, что ничего страшного не случилось и что папа ищет ингредиенты, из которых можно сделать лекарство. Он нашел барсучий жир, и на его основе, с добавлением сахара и меда, сварили снадобье – получилось килограмм тридцать ирисок и десятилитровая бутыль. Было это варево как мед, и сначала я ел с удовольствием, но потом смотреть на него не мог, но мама говорила: «Хочешь поступить в мореходку – пей». И я пил.

С 1959 года неполное среднее образование уже было восемь классов. Я пошел в восьмой класс, закончил учебу, подал документы на поступление в мореходное училище, прошел медкомиссию, получил заключение «здоров», сдал экзамены, поехал домой и ждал вызова. Он пришел неожиданно, и я был в тот момент самым счастливым человеком. Помню, так же я радовался, когда у меня родился сын. Я всем докладывал, что у меня родился сын; правда, в этот раз я еще успел с друзьями это дело отметить.

Четвертый курс мореходки. Я и мои друзья изучаем небесный глобус. Мореходная астрономия

Я матрос 1-го класса на т/х «Гидрострой». Практика. Владивосток

Какие мы все разные

Наши преподаватели

Нас учат

Предметы «хлеб» и предметы «не хлеб»

Станислав Иванович Ластавецкий

Мой русский язык

Начались первые дни знакомства с моими товарищами по училищу. Кроме еще двух таких же, как я, поступивших после восьмого класса, все остальные курсанты уже или отслужили в армии, или, окончив десять классов, отучились в школе морского обучения (ШМО) и по два года отработали матросами на судах. Понятно, что жизненные интересы у всех были разные: например, Олег Яремко, старшина нашей группы, был женат, а после первого курса женилась еще пара человек, – но в стенах училища я не чувствовал между нами разницы, многим из нас учиться было очень интересно. Моя специальность называлась «дноуглубительные работы и судовождение технического флота», а диплом я получил штурмана-багермейстера.