Не надевая картуза, Тихон подошел к коню, вытащил его гриву из-под хомута. И снова его взор остановился на виднеющейся впереди водной глади. Подумал: да кто же выбрал здесь место для поселения? Он не раз, когда собиралось застолье, слышал рассказы родственников, а больше отца и деда, об окрест лежащих землях. Оказывается, несколько веков они принадлежали польским магнатам, а те католическую веру укрепляли да со временем разбазарили свое богатство, перешло оно в руки мелких помещиков и шляхты, а тут и вовсе забрала места царская Россия. Вот и потянулись переселенцы в эти места из другой губернии в поисках земли, а за нее требовалась плата, и немалая. Останавливались, где она подешевле, да заодно веру православную укрепляли. Думалось хуторами заселить эти места, да привычка вековая жить под помещиком давала знать: тянуло людей поближе друг к другу. Оно и веселее; да и гуртом расчищать поле или дорогу гатить легче.
Первоначально дворы устраивали подальше от болотистых мест, где повыше; одним из первых поселился так отец Макара со своей семьей. Начала вытягиваться улица с юга на север. В самом начале установили крест, обозначив белый, или гостевой, въезд, а на другом конце сделали гать5 в самом топком месте на сваях и назвали улицу Вербной – может, потому что очень уж хорошо вербы приживались возле хат. Ближе к лесу, с запада на восток, тоже улица начала образовываться – Дубовица. Потом семьи делиться начали, удлинялись улицы, да не соединились – помешала глубокая выгарь6. С южной стороны берег был крепкий, там вскоре дворы появились, а противоположный заливался водой весной в распутицу и в непогоду, ни проехать ни пройти. Так стала Дубовица главной улицей, и способствовал тому переселившийся из Могилевской губернии Петр Сиволоб, человек небедный. По настоянию своего отца Демида и клятвенному обещанию ему на кресте в церкви, что переедет жить на новое место и построит там храм, так и поступил он. Купил на свои средства в родном селе старую церковь, перевез ее, и через три года на самом высоком месте деревни Новая Гать стоял большой храм в два яруса с колокольней. Выгородили вокруг него местность, высадили липовую аллею, и началось там богослужение. Петр стал почитаемым в деревне человеком, только не пришлись по нраву ему новые места, вернулся на исконную родину век свой доживать.
Так среди низин и болот появились деревни: сначала на пригорке у леса Старая Гать, а потом и Новая Гать; несмотря на церковь, статуса села она почему-то не получила. Окрест тоже вырастали деревни, словно грибы в урожайный год. Теперь уже ничего не изменишь, надо жить.
А вода сильнее напирает; того и смотри, скоро не выедешь. Заторопился Тихон, вытаскивая задние колеса телеги и давая коню возможность развернуться, а передние ноги того начали грузнуть… Может, еще с полчаса провозился он, пока выбрался на твердую дорогу, а позади, там, где стояла телега, уже бурлила вода. Смотрит Тихон на стихию – сплошная водная гладь, и нет ей ни конца ни края. Кажется, вот он, край земли.
Возле самого двора неожиданно раздался возглас Тимоха, который стоял у калитки и будто нарочно поджидал, когда подъедет сосед:
– Смотрю, конь сам себе дорогу выбирает и никто им не правит, думаю: а вдруг осью зацепит за мой забор? Ты что, заснул, пригревшись на солнце? – звучал ехидный голос.
Тихон встрепенулся и хотел уже ответить по-мужски, а тот продолжал:
