Издалека было видно, что действительно загорелся первый барак. Заключенные уже носились с ведрами, черпая песок из железных бочек, кто-то таскал снег. Но было очевидно, что эти усилия не помогут справиться с расходившимся быстро пламенем. Кто-то закричал: «Барак закрыт!» Паздеев и Касымов ринулись его отпирать, и из него мгновенно, давя друг друга, стали вылетать люди.
Ирина, Клавка и Инесса Павловна едва смогли пробиться сквозь толпу, обступившую горящий барак. Огонь разрастался. Клавка вдруг крикнула:
– Рябова где?! Рябову забыли!
Ирина подбежала к Ларионову:
– Григорий Александрович, Рябова в бараке!
Ларионов быстро осмотрелся. Никого из охры не было рядом, а рядовые гарнизона еще не подоспели из казармы. Кто-то оттаскивал людей, задыхавшихся от дыма, кто-то исчез в толпе, пытаясь справиться с заключенными, которых стали оттеснять вглубь зоны. Но люди словно вросли в землю и ждали, пока барак догорит. Остальные заключенные бегали с ведрами, чтобы огонь не перекинулся на другие постройки. Было ясно, что первый барак спасти не удастся.
– Охры нет, – сказал Ларионов. – Стой здесь.
– Будет поздно! Так нельзя!
Ларионов посмотрел на нее пристально, поправил фуражку и быстрым шагом направился к бараку, закрываясь какой-то тряпкой, сорванной им по пути с одной из женщин.
– Куда вы?! Стойте! Стойте!
Но он уже исчез в дыму, то вырывавшемся из ворот барака, то потом пропадавшем. Ирина замерла в бессильной позе, зажав рот рукой.
Ирине казалось, что прошло много времени, но на самом деле прошло лишь несколько минут, и Ларионов показался в проеме, вытаскивая Рябову под мышки. Он оттащил ее на несколько метров, прежде чем его увидел Фролов и подбежал на помощь. Рябову поволокли от пожарища в сторону дома Ларионова.
Ирина на мгновение обмякла, но вдруг схватила за руку Инессу Павловну и закричала так, словно у нее вырвали сердце.
– Мне необходимо! – Она рванула в сторону барака.
– Ира, ты куда?! Стой! – воскликнула Инесса Павловна.
Ларионов едва успел ухватить ее за шиворот.
– С ума сошла?! Куда ты?!
Ирина начала кричать. Он удерживал ее за плечи, а она отчаянно вырывалась.
– Прошу вас, прошу!
Она ослабевала и опускалась на снег. Он никогда не видел, чтобы она так отчаянно и горько плакала. Ларионов нагнулся к ней и дрожал.
– Ради бога, скажи мне, что случилось?! Что, черт возьми, ты там прячешь?!
Ирина не могла говорить и захлебывалась.
– Это моя вещь… моя вещь…
– Милая, я куплю тебе миллион вещей! – не выдержал он.
– Нет! Это – моя вещь… Мне нужна только она!
Она сложилась и вздрагивала.
– Моя вещь… – шептала она. – Последнее, что у меня осталось…
Ларионов почувствовал, что горло сдавили слезы.
– Послушай меня. – Он поднял ее со снега. – Я все сделаю для тебя. Ты слышишь? Все сделаю. Где твоя вещь?
Ирина подняла на него глаза, не в силах поверить, что он был готов на это страшное дело.
– Вы найдете мою вещь? – прошептала она.
– Нет времени тянуть, огонь растет! Говори, где она? Под полом вагонки справа?!
– Да! Сшитый ридикюль… – быстро говорила Ирина.
Она не успела закончить, как он исчез в бараке. Паздеев, заметив это, подлетел к Ирине:
– Что случилось? Почему товарищ майор вернулся в барак?!
Ирина сидела на коленях в оцепенении.
– Боже мой! – закричала вдруг она. – Боже мой, кто-нибудь, остановите его!
Клавка и Инесса Павловна бросились к Ирине, а Касымов и Паздеев вошли в барак, но крыша уже начала местами проседать, как верхушка торта, в котором кто-то выел начинку. К пожару прибежало человек тридцать солдат гарнизона. Но что они могли сделать? Барак полыхал…
