На память Ярославу тут же неожиданно пришёл тот давний случай, что произошёл с дедом ещё в то далёкое время, когда тот обучался в школе. Раньше молодой учёный никому про этот случай не только не рассказывал, но даже и не пытался этого сделать. Впрочем, он никогда просто не вспоминал о нём. А тут…
***
Вадик, как заворожено, рассматривал стоящий в сквере на постаменте истребитель. Глаза его внимательно оглядывали стремительные обводы героического самолёта. Губы Вадика невольно шевелились. Мальчишка задумчиво бормотал:
– А если я сделаю…
Что собирался сделать мальчишка, так и осталось непонятным для окружающих.
Надежда Викторовна продолжала увлечённо рассказывать про героическое прошлое Моторостроительного завода, но Вадик уже не слушал. Он полностью погрузился в мысли.
«Эх, жаль, – почему-то подумал он, – что тетрадку сейчас не достать».
Вадик оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы подойти в качестве замены бумаге, но что можно найти на улице зимой. Лишь одни сугробы окружали группу школьников-экскурсантов.
– Вадька, ты чего? – шепнул Серёжка и ткнул друга локтем.
– Отстань! – отмахнулся Вадик.
– Что у вас там происходит? – строго спросила Надежда Викторовна, – Почему вы отвлекаетесь? А ну, прекратили разговоры!
И она продолжила рассказ…
…Дома Вадик торопливо, пока родители не вернулись с работы, уселся за столом. Про уроки мальчишка совершенно забыл, увлеченно черкаясь карандашом. На вырванном из тетради листке появился вполне узнаваемый силуэт памятника.
– А если мы так, – вполголоса приговаривал Вадик, рассуждая вслух.
Он сорвался со стула, ринувшись в кладовку. С грохотом что-то посыпалось, но мальчик со счастливой физиономией вынырнул из нагромождения всевозможного хлама, сжимая в руках обрезок дерева и кусок пятислойной фанерки.
Устроившись на табуретке в кухне, Вадик решительно вытащил нож. Палец осторожно коснулся лезвия.
– Тупой, как колено, – сокрушённо проговорил он и вновь углубился в поиски.
Наконец он торжествующе вытащил из ящика с отцовскими инструментами точильный брусок. Заширкало по камню лезвие.
– Ширк! Ширк! – шуршала сталь, – ширк, ширк…
Некоторое время спустя, мальчишка остался доволен остротой ножа. Он принялся за дело. На расстеленную газету весело посыпались бело-жёлтые завитки стружки. Деревяшка стала принимать более или менее определённые очертания.
Шуршало по дереву лезвие, сыпались стружки. Очертания изделия постепенно преобразовывались в фюзеляж самолёта.
Макет!
– Вжик, вжик, вжик.
Фюзеляж украсился очертаниями кабины пилота. Вытянулся вертикальный хвост. Постепенно появились маленькие крылышки хвостового оперения.
– Вжи…
Лезвие соскользнуло, полоснув по руке. Из пореза хлынула кровь.
– Ай! – вскрикнул Вадик.
Мальчишка испуганно замотал палец носовым платком. Тряпица тут же пропиталась кровью. Вадик бросился в ванную комнату смывать кровь. Через некоторое время ранка перестала кровоточить.
– Уфф, – проговорил Вадик, приклеивая к пальцу обрывок пластыря, – Что теперь делать?
Он ухватил выуженный из кладовки кусок фанеры. Зашуршала ножовка, превращая бесформенную пластинку в равнобедренный треугольник.
– Ага, – Вадик повертел в руках получившуюся деталь, – это будут крылья самолёта.
Он вновь отправился в кладовку. Морщась от слегка дёргающейся в пальце боли, мальчишка извлек маленькие обувные гвоздики и приколотил треугольник крыльев к фюзеляжу. С тихим шелестом по самолётику прошлась наждачка, сглаживая получившиеся неровности и стирая образовавшиеся неопрятные красные пятна крови.
