И все-таки Эсмина успокоилась и начала думать. Девочка была явно не из низших слоев. Крестьяне не украшали одежду детей кружевом и бисером, а этого добра на юбке ребенка было достаточно. Да и ботинки были добротные, из настоящей кожи и со шнурками. Плащ был из тяжелого бархата на подкладке, кажется, еще и брошь на нем имелась. А вдруг… Страх, наконец, исчез и мысли заработали в правильную сторону. Допустим, богатая семья проезжала поблизости Млыва. Мало ли что могло случиться. Тот же Кройн, проходивший с кланом неподалеку. Родителей и слуг загрызли, а девочка убежала.
Ребенка легко уговорить, прошептал голос тьмы, живший в Эсмине с момента второго рождения. Она даст тебе столько крови, сколько попросишь. Вон, сама к тебе тянется. Девочка боится леса больше, чем тебя. Глупышка не знает, что следовало бы наоборот. Это твой шанс. Упустишь и тогда наверняка сдохнешь. Сколько тебе осталось? Дней пять, неделя? Если ляжешь и не будешь двигаться, может, с десяток дней и протянешь, но тогда лучше сразу в болото.
Эсмина еще разговаривала сама с собой, но ноги уже поднялись, а руки вовсю раздвигали упругие стволы речных кустарников. Идти пришлось недолго. Стоило вампиру появиться из зарослей, как девочка сама бросилась к ней, продираясь сквозь последние кусты.
Подбежала, крепко обхватила за ноги, прижалась всем телом, а зареванную мордашку задрала вверх, глядя на Эсмину с такой любовью, что вампиру снова захотелось бежать, причем без оглядки.
– Не-не, эни? – пробормотал ребенок. – Сюмапа, эни? Эни?
– Никакая я тебе не эни, – грубовато ответила Эсмина, впрочем, не предпринимая попыток ни освободиться, ни коснуться человеческого ребенка. Ее всю будто парализовало. Маленькие ручки крепко обнимали колени вампирши, и от этого простого жеста Эсмине почему-то хотелось плакать.
– Эни? – снова произнесла девочка и, отпустив ноги вампирши, подняла вверх испачканные ладошки, явно намекая, чтобы ее взяли на руки.
«Почему она меня не боится?» – подумала Эсмина, отчетливо представляя, как выглядела со стороны. Высокая тощая женщина с растрепанными черными волосами, окутывающими фигуру плащом, с абсолютно белой кожей и такими же бескровными губами, потому что только у сытого вампира рот красный, вызывающий. Эсмина была похожа на ведьму из страшных сказок. Любой нормальный ребенок должен был с воплями бежать прочь. А эта лезла обниматься.
Эсмина не поняла, как так случилось, что девочка вдруг оказалась у нее на руках. Ласково гладила по щеке, то и дело обнимала за шею, даже чмокнула во впалую щеку, ничуть не смутившись ледяной кожи.
Она меня с кем-то перепутала, наконец, догадалась вампир. Я похожа на ее мать, или тетку, или старшую сестру. Сомнительно, что где-то еще может жить такая страшная, худая женщина, но бывают же в жизни совпадения.
– И что же мне с тобой делать? – задумчиво проговорила она, выбираясь с девочкой на руках из зарослей.
– Эни, не-не, – повторила та и открыв рот, выразительно пожевала губами. Тут и без всяких слов было понятно, что ребенок проголодался и требовал еду. Не сумев добыть ее самостоятельно, он просил помощи у первого взрослого, к тому же напоминающего кого-то из своих.
– Да где же я тебе тут еду достану? – вздохнула Эсмина, беспомощно оглядывая лес. Все мысли о том, чтобы попросить ребенка о крови, остались там, в речных зарослях. Что-то сделала с Эсминой злая ведьма. Даже если бы и не проклятие, вампир не смогла бы дотронуться до этой хрупкой белой шейки, сквозь тонкую кожу которой проглядывали синие венки.
