– Да ты, мужик, не обижайся, это у нас юмор такой, черный, – виновато развел руками могильщик, – целый день семья за семьей ревут, так ведь и с ума сойти недолго, сам понимаешь.
Он кивнул и посмотрел на небо, с которого упало несколько дождевых капель.
– Вроде как девяностые лет пять назад кончились, а снова парней повезли, – продолжил мужчина, снимая с себя грязные перчатки, – раньше с огнестрелами все, как один, ну, и с ножевыми кто, бывало. А сейчас пошли все… один под машину, другой с крыши, третий на веревке, четвертый, вон, под поезд… я своей говорю, чего ж им все неймется? Вот ведь десять лет назад боролись за жизнь, горло друг другу грызли, но лишь бы выкарабкаться. А сейчас пошли все… моя на это сказала, чтобы я пил меньше, но это она всегда так говорит. Я ей сказал, вон, шла б за Серегу, он вон школу окончил, не то, что я… мужик! Ты куда? Я не то сказал что-то? Эх, чтоб тебя! Одни покойники только и слушают…
***
– Секунду назад было солнце, а уже дождь… – заметила Елена Николаевна, неуклюже забираясь по грязным ступенькам школьного автобуса, – ребята, все на месте? Посмотрите на соседей.
– Все здесь!
– Вроде все.
– Да, все.
– Настя здесь?
– Я тут!
– Воронова нету, – в разных уголках салона раздалось несколько тихих смешков.
– Нельзя так шутить!
– Да кто бы говорил!
– Нашлась здесь!
– Ребята, хватит!
– Мы же только на похоронах были, что вы устроили?!
– Проявите уважение!
– Вы придурки настоящие!
– А ты заткнись вообще!
– Да сколько можно?
– Сам заткнись!
– Все на месте, – растерянно кивнула Елена Николаевна и махнула рукой водителю. Автобус тронулся с места, и учительница упала в одно из первых сидений, задев локтем сидевшую рядом девушку.
– Машенька, простите! – Испуганно дернулась учительница.
– Все нормально, Елена Николаевна, – кивнула девушка, сжав губы.
– Маша, я тебя хотела спросить… – женщина осмотрелась вокруг, чтобы убедиться, что никто не услышит ее вопроса, – это насчет Кости…
Елена Николаевна бросила взгляд на кладбище, от которого медленно отъезжал школьный автобус, выезжая на трассу.
– Ой, не оборачивайтесь! – Воскликнула Маша, – мне мама сказала, что это плохая примета!
– Ничего страшного… – дрожащим голосом ответила учительница, поправляя выбившуюся прядь волос, – я тебя вот что хотела спросить… ты не помнишь, как зовут мальчика из другого класса, с которым наш Костя дружил?
– Миша? – Переспросила девушка, – Миша Карасев?
– Точно, Миша! – Елена Николаевна раздосадовано хлопнула себя по лбу, – все забывать стала…
– Так возраст, Елена Николаевна, – заботливо покачала головой Маша.
– Возраст… – повторила женщина, наблюдая за каплями дождя, с ожесточением бьющими в хрупкое лобовое стекло.
Знакомый запах из кухни ударил ей в лицо, едва она переступила порог. Кто-то невидимый заботливо положил ей на плечи несколько тонн железа, которых она не видела, но ощущала.
– Прилетела наша бабочка! – Воскликнула ее мать, вытирая мокрые руки о потасканный фартук, – залетела на огонек!
Олеся покосилась на нее и устало скинула с плеч пальто, еще сильнее почувствовав вес, давивший на них.
– Что, пропела лето красное, попрыгунья-стрекоза? – Продолжила женщина, закрывая своим массивным телом проход в кухню. – Ты время видела?!
– У меня были дела, – Олеся с раздражением сняла сапог с левой ноги.
– Какие такие дела, м? – Лидия Михайловна всплеснула руками, – по лужам прыгала, что ли? Ноги, вон, все в воде!
