– Оставьте исповедь священнику, – с вызовом бросила Олеся, – я увидела больше, чем скажут мне ваши пустые слова. Красивый молодой парень, которому бы девочкам в трусики залезать, пришел на похороны незнакомого парня. Зачем?!
– Да вы ничего не знаете обо мне! – Выплеснул из себя вскипевший Кузнецов, – вы когда-нибудь видели труп? Вы знаете, что такое осознавать, что ты мог спасти человека и не спас?! Вы знаете, что такое чувство вины? А я знаю!
– Поверьте, это не делает вас особенным, – покачала головой девушка, – я вот знаю, что сделало бы. Если бы вы спасли его.
– Да как вы смеете…
– Не вестись на ваши пафосные речи? – Хмыкнула Олеся, – вас поэтому не задержали?
Ее слова эхом разлетелись среди надгробий, и стая ворон поднялась в воздух, громко хлопая черными крыльями. Журналистка бросила на него испытующий взгляд и, развернувшись, пошла вперед.
–Ничего ты не знаешь, – пробормотал Кузнецов, наблюдая за тем, как девушка исчезает среди могил.
***
Вдалеке с громким карканьем взлетела стая черных ворон, и с шумом пронеслась над тянущейся процессией людей, шедших от могилы Кости Воронова до автомобильной парковки. Женя посмотрела, как за поворотом скрылась модная прическа Анны Владленовны и семенящая походка Алексея Петровича, а затем перевела взгляд на священника, одиноко стоявшего у могилы. Мужчина склонил голову, и его губы шевелились в такт беззвучной молитвы. Женя обернулась на Андрея, замершего неподалеку, и неуверенно подошла к старику.
– Спрашивайте, – нарушил молчание священник, заметив ее.
– Как вы…
– Меня все время о чем-то спрашивают после похорон, – старик пожал плечами, всколыхнув темную рясу, – люди хотят знать, как жить дальше, и это нормально.
– А они спрашивают вас зачем? – Спросила Женя, понизив голос, – когда умирает взрослый, можно сказать, что так было нужно, он мог нагрешить, или это была его судьба, и свою миссию он выполнил, так? Но зачем умирают дети?
– Я… – он запустил руки в длинную бороду и задумчиво посмотрел на нее, – пути…Его пути неисповедимы.
– Вы не знаете… – разочарованно покачала головой Женя, опустив глаза.
– Я хотел бы знать, – кивнул священник, – думаете, я не задавал себе этого вопроса? Что я не сомневался в том, что все происходит зачем-то? Что нас не оставили здесь одних? Не думал о том, с какой целью умирают дети?
– Но вы продолжаете верить, – удивилась девушка, – после всего, что видели?
– А вы продолжаете жить, – он мягко опустил руку на ее плечо, – после того, что пережили.
Дождевая капля упала на ее лицо, смешавшись со слезой, бежавшей по щеке.
– Церковь говорит, что мы должны прощать… – Женя украдкой бросила взгляд на Андрея, смотревшего на небо, – вы смогли бы простить человека, убившего ребенка?
– Вы хотите услышать мое мнение или…
– Ваше.
– Нет, – священник посмотрел на свежую могилу Кости Воронова, – я бы не смог. Но вы можете быть сильнее.
Мужчина замолчал, увидев, как девушка уходит прочь, то и дело прикладывая ладони к лицу.
***
– Сейчас дождь пойдет, – вздохнул могильщик, подойдя ближе, – надо успеть покурить, пока не полил. Огоньку не найдется?
Казанцев отрицательно покачал головой, отрывая взгляд от толпы расходящихся людей.
– Ну и черт с ним, – сплюнул мужчина, – Надеюсь, не ливень, а то ведь на следующих похоронах все в могилу скатятся вместе с гробом, зуб даю.
Андрей нахмурился и повернулся к Жене, о чем-то говорившей со священником.
