Вернулся в исходную точку. Наклонился и сдернул маску с лица человека в халате. Под ней пряталось молодое лицо, украшенное небольшими офицерскими усиками. Не больше тридцати.
Молодой человек вдохнул газ и захлебнулся. Он глотал, хватая его еще больше. Открылись большие голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, как у девушки. В них был немой вопрос, – почему мне нечем дышать?!
Теперь он стал похож на глубоководную рыбу, – рот судорожно открывался, и закрывался опять.
Карл просунул ствол нагана между белых неровных зубов, и нажал спуск.
Утром того дня, когда произошла бойня на Борнштрассе, Уве Клюг проснулся у себя в квартире, на Виттстокерштрассе в VIII районе. Хоть и немного болела голова, он решил, что выспался- и, поднявшись с постели, принялся махать руками и задирать ноги, что означало утреннюю гимнастику.
Квартирка в доме, построенном еще при короле Вильгельме I, находилась на третьем этаже. Она представляла собой вереницу из трех небольших комнат, выходящих окнами на тихую Виттстокерштрассе, ванную комнату и кухоньку. Недостатком квартиры являлись удаленность от нынешних точек приложения интересов Уве, и постоянно падающая с потолка штукатурка. Достоинством, – реновация дома, что выразилось в сооружении в каждой квартире микроскопического ватерклозета, и… удаленность от Александерплац и других беспокойных мест с большими скоплениями людей.
Уве с самого рождения жил здесь, но лишь последний год в одиночестве. Его отец, Хельмут Клюг, заработал на полицейской службе и при заядлом курении трубки заболевание сердечной мышцы, – и по настоянию врача и увещеваний супруги переместился в Мальхов, – само собой в сопровождении мамы Уве.
Как примерный сын, он посещал деревенский дом родителей, не реже раза в месяц.
Отъезд отца и матери означал для Уве Клюга безусловную свободу. Ему исполнилось 38 лет, – достаточный возраст, чтобы жить самостоятельно. Но это же принесло и некоторые неудобства.
Например, эта яичница! Он с отвращением отодвинул желто-черно-белое месиво и взялся за кружку. Кофе оказался не лучше. Маме всегда легко удавались вкуснейшие вещи, из самых простых продуктов!
Голодный и недовольный собой, он оделся, спустился по старой скрипучей лестнице, толкнул тяжелую дверь, и оказался на улице.
Через сорок пять минут, сделав пересадку с трамвая на трамвай, старший детектив достиг управления.
В Отделе убийств стояла необычная тишина.
– Разбежались, – пожал плечами Вольф Функ, – а я здесь всего лишь потому, что вы приказали вчера по телефону проверить сутенеров в XIV районе. Вот тут с десяток фамилий, но за актуальность не отвечаю.
– Как и всегда, – буркнул старший детектив.
Функ считал себя личностью недооцененной, но обладал лишь одним ценным качеством, – умением водить машину, что позволяло привлекать детектива к спецоперациями и облавам. Когда у него сбежал задержанный по кличке Шестипалый, обвиняемый в убийстве любовницы, – а задержанного всего лишь надлежало перевезти из камеры в Управлении в тюрьму, – его участие в мало-мальски важных процедурах ограничили до минимума. С тех пор гениальный детектив Вольф Функ 95% рабочего времени проводил за столом.
Уве взял лист с отпечатанными фамилиями и отнес за свой стол у деревянной перегородки.
Функ проводил его взглядом, полным неприязни.
На столе, в центре лежал лист «пост мортем». Результаты вскрытия убитого с Бюркнерштрассе. Привет от судебного медика Питера Хольмана.
