Так они, мокрые и грязные, смеясь, спотыкаясь и неистово чихая, добрались до дома. Сквозь маленькую щель в захлопнутых ставнях был виден свет. Уинфред постучался. Внутри послышались шаги и скрип отворяемого засова. Возникшая на пороге Нэн удивленно хмыкнула, увидев двух вымазанных в грязи и промокших до нитки молодых
людей, нагруженных яблоками и рыбой. Джорди шагнул внутрь и высыпал свой груз в корзину. Уинфред собрался было пройти в дом, однако Нэн остановила его.
– Для начала вам следует вымыться. У нас сегодня гости.
– Какие гости?
– Дикенсоны.
Братья переглянулись и поплелись обратно во двор. Добравшись до деревянной лохани, стянули с себя грязную одежду и долго обливались холодной дождевой водой. Тучи к
этому времени мало-помалу рассеялись, и в просветах между ними показалось бордовое заходящее солнце.
Уинфред и Джорди, красные и дрожащие от прохладного ветерка, подошли к крыльцу, где их ждала Нэн со свежими выстиранными рубахами и штанами. Братья оделись, и
Уинфред отворил дверь в гостиную. Посередине комнаты стоял стол с мисками дымящейся похлебки, сушеными яблоками и свежим молоком в глиняных кружках. За столом сидели
почтенный Квинтин Дикенсон, его жена Бетси и мать. Старый фермер курил трубку и что-то неторопливо рассказывал, жена внимала ему, вздыхая и понуро смотря в нетронутую
глиняную кружку со свежим молоком. Мать доедала свою порцию похлебки и внимательно слушала, кивая головой. Братья подошли к столу, поклонились и сели на свои места. Мать
подозвала Нэн, что-то шепнула ей на ухо, и та скрылась за дверью.
– Из всего случившегося в последние несколько дней это удручает меня сильнее всего. Я не могу просто так смириться с этой потерей, но и не представляю, что еще мы можем сделать. Ожидание – самое худшее в этой ситуации, но боюсь, что нам ничего не остается, кроме как ждать дальнейших известий, – продолжал свой рассказ Квинтин.
– Возможно, не все настолько трагично, как вы думаете, – задумчиво обронила мать. – Известия часто бывают преувеличены, а слухи порой распространяются так быстро, что
теряют свою правдивость и смысл.
– Сомнений быть не может, – возразил фермер. – Мы узнали об этом из первых уст практически сразу после случившегося.
Повисло неловкое молчание. Было слышно, как Нэн гремит грязной посудой на кухне, и мерно тикают старые стенные часы. Джорди откашлялся и неуверенно спросил:
– Дядя Квинтин! Что у вас случилось? Можем ли мы чем-то помочь?
Мать укоризненно погрозила ему пальцем. Бетси всхлипнула, вскочила из-за стола и вышла в прихожую. Вскоре оттуда послышались тихие рыдания. Нэн вернулась с кухни и
принесла свежего хлеба с молоком. Квинтин горько усмехнулся и затянулся трубкой. Ароматный серый дым заполнял гостиную, заглушая запахи еды.
– Боюсь, что ты ничем не сможешь помочь, сынок, – молвил фермер, взглянув на смущенного мальчишку. – Сегодня утром слуга старого, ныне покойного друга нашей семьи,
Бертона Каррингтона, приехал из Хантингдона и сообщил скорбные вести. Несколько дней назад в столице в своем фамильном доме был убит владелец суконной мануфактуры,
муж моей дочери – Кортни Каррингтон. Точные подробности убийства нам неизвестны. Дом и имущество покойного нетронуты и, возможно, будут временно переданы в распоряжение
ведущих следствие сыщиков. Известно также, что убийство было совершено ночью. Все улики – лишь аккуратно взломанный замок и следы крови хозяина дома. Оружие, которым был убит Кортни, определить не удалось.
