Старый фермер вновь затянулся трубкой и раскашлялся. Мать подошла к нему с кружкой воды, но он мотнул головой. Уинфред мельком взглянул на Джорди, тот сидел смирно и с
живым интересом следил за происходящим. Квинтин, откашлявшись, сделал еще пару затяжек и продолжил свой рассказ.
– Но самое ужасное – что мы ничего не знаем о своей дочери! Говоря об убийстве и обыске, Линн – так зовут слугу Каррингтонов – ни разу не упомянул о Меллони. Неизвестно, жива она или нет, здорова ли. Я до последнего старался не думать о худшем и боюсь представить, что с ней сделал бессовестный убийца ее мужа.
Голос старого фермера дрогнул. Он потянулся было за лежащей на столе трубкой, но та выскользнула из рук и упала на пол. Табак рассыпался. Джорди вскочил и, схватив
валявшуюся в углу тряпку, принялся убирать с пола. Мать наклонилась над Квинтином с кружкой холодной воды, тот не стал отказываться. Уинфред остался сидеть неподвижно.
Вошедшая Нэн замерла в дверях. Мать махнула ей рукой, и та послушно скрылась.
– Конечно, я очень скорблю о смерти молодого предприимчивого Кортни, – глотнув воды, хрипло пробормотал Квинтин. – Но я многое сейчас отдал бы за то, чтобы увидеть сейчас свою
дочь. Хотя бы узнать, где она находится и все ли у нее в порядке.
– Думаю, она жива. Ведь, судя по вашему рассказу, кроме тела молодого эсквайра и пятен его крови, в доме больше ничего не нашли, – осторожно предположила мать.
Старый фермер вздохнул, поднял трубку и принялся набивать ее новым табаком. Джорди исчез на кухне. Мать немного подумала и вышла в прихожую, чтобы успокоить Бетси.
В гостиной остались Уинфред и Квинтин. Юноша растерянно смотрел на миску с недоеденной похлебкой. Фермер курил и время от времени поглядывал на него, думая о своем.
– Я помню тебя еще мальчишкой, Уинфред. Ты всегда был скромным, неразговорчивым и постоянно пропадал из дома, порой на несколько дней.
Юноша смутился и опустил глаза.
– Я не осуждаю тебя, каждый из нас сам выбирает свой путь в жизни, – продолжал Квинтин. – Возможно, из тебя вышел бы неплохой исследователь, путешественник,
мореплаватель. Я часто говаривал это своей дочери, после того, как ругал ее за ваши ночные прогулки.
– Как? Вы знали?
– Меллони не умеет скрывать чувства. Именно поэтому ей никогда не сходили с рук детские шалости. Кто знает, все могло быть по-другому, если бы ваши тайные свидания
переросли в нечто большее. Но что сделано, то сделано. Жалеть не о чем.
Квинтин встал и, отложив трубку в сторону, подошел к окну. Отворил ставни. Тучи совсем рассеялись, и на темном вечернем небе стали видны звезды.
– Возможно, Меллони жива и сейчас смотрит на звезды, думая о нас с Бетси. И я тоже смотрю на эти же звезды, думая о ней, – прошептал он. Некоторое время фермер стоял, задумчиво глядя на небо. Затем захлопнул ставни и, пожелав Уинфреду доброй ночи, вышел из гостиной. Юноша остался сидеть неподвижно, глядя в свою миску.
Мысли о случившемся хлынули в голову, порождая новые предположения и догадки. В голове еще звучал низкий усталый бас старого Квинтина, перед взором стояли его
задумчивые серые глаза.
Из прихожей раздался звук задвигаемого засова, в дверях появились Нэн и Джорди. Нэн принялась убирать со стола. Мальчишка как ни в чем не бывало уселся на стул
и стал доедать похлебку. Уинфред смотрел мимо него, продолжая думать о своем. Нэн собрала всю грязную посуду и вышла. Джорди захватил свою пустую миску и умчался на
