– А ты почему не записал? – спросил Эмиль без всякого веселья.
– Так хрень же: рука покойника! Что за видение – я среди ночи, в своей же постели, хватаю мертвеца за руку и ору: «Что за труп?»? Я думал, глюк! Не бывает такого. А оно – бывает!
– Ладно! Тут такое дело! – Эмиль сделал паузу и осушил кружку. – Я тоже слышал в видении крик: «Что за труп?». Просто орущий голос.
– Я тоже, вообще-то, – Чак престал смеяться.
– Мы все видели одно и то же. Кто-то это записал?
Эмиль помолчал. Ни звука.
– Я записал, – ответил он сам себе. – А вы не стали? А что вы еще не стали записывать? Хотя нет! Не важно! Никто не должен знать о чужих видениях! Мы не должны обсуждать…
– Но мы обсуждаем!
– Да. И я видел чайку. Чайка попала под машину, и это уже исполнилось, это уже можно сказать. Вот только чайку я пуганул сам. А посмотрел на нее потому, что знал, что должен встретить чайку. А так бы прошел мимо, и ее не размолотило бы о бампер.
– Тоже мне трагедия, дохлая чайка! – скривился Чак.
– Да не в чайке же дело. Без предсказания про чайку я бы ее и не заметил. А ты бы не купил эту дебильнейшую рубаху. Если бы ни предсказания, все бы пошло вообще не так. Вот же зараза! В сундуке получились не пророчества, а инструкции. Мы не предсказали будущее – мы его создали!
Клуб Единица. Вторник, 19:00
Сундук, оставленный в кладовке на месяц, продержался неделю, запертый на два почти игрушечных замка, за хлипкой дверью, почти картонной. Ключ от двери Эмиль оставил себе, а замки на сундуке открыть будет совсем не сложно. Он сам поставил условие: не читать чужие пророчества, пока они ни сбудутся. И кому нарушать правила, как не тому, кто их устанавливает?
Тем более, что приступ аллергии Юлия почти испортил весь план. Видения Юлия не попали в сундук, и фильм из будущего потерял четверть сюжета. Именно это теперь и беспокоило Эмиля больше всего. Видения Юлия пропали совсем, а остальные явно перемешались в одну кучу, и не понятно теперь, какое видение кому было предназначено. Что если все самое важное, без чего не понять все остальное, пропало в голове Юлия?
В любом случае, план рушился, и уже не имел значения. Жизнь рушилась! Стрельба, кровь – вот что важно. Рука с ножом – вот что важно!
И вот почему Эмиль шагал по пустому коридору к кладовке. Он нес ключ от двери, и кусок проволоки, который легко совладает с механизмом игрушечных замков на сундуке. Нужно узнать, что записали другие! Это не вопрос правил, это вопрос выживания, раз уж его видения – это кровь и смерть. Все можно сделать тихо, аккуратно, и в Клубе ничего не узнают.
Удар прокатился по коридору и покончил с идеей сделать все тихо. Следом за ударом прокатилась сдавленная ругань. Затрещало дерево. Кто-то явно не заботился о тишине и аккуратности.
Эмиль перешел на бег. Рывок по пустому коридору, поворот – и перед ним сломанная дверь кладовки. Щепки посыпали пол, а в темной кладовке кто-то спотыкался о сваленные на полу стулья и бренчал железом. Осторожно шагая по кускам дерева, Эмиль подобрался поближе, включил свет и завопил:
– Ага!
Чак вздрогнул, выронил кусачки и попытался принять стойку боксера, но зацепился за сваленные под ногами стулья и рухнул на пол.
– Вот ты же сволочь пузатая! – сообщил он с пола.
– Я не пузатая, я очень даже стройна сволочь, подтянутая, – Эмиль поднял кусачки с пола.
– А вот ты чего тут делаешь? Еще и двери чужие сломал!
