Я залпом выпила всю воду из кружки и тоскливо посмотрела на гвардейца. Хотелось, чтоб он сказал, что ребенок уже родился. Здоровеньким. И мать его сейчас живая и счастливая спит в своей комнате. Ещё лучше было бы, если гвардеец добавил, что довольный отец семейства накрыл нам стол и зовёт всех угоститься за здоровье новорожденного и его матери.
Но с дома донёсся душераздирающий вопль, я поняла, что ничего ещё не закончилось и мне снова поплохело. Выпавшую из моей руки кружку гвардеец поймал у самого пола.
Выпрямившись, он сказал:
- А вы же того... монахиня?
- Послушница. – Ответила, прикрывая рот рукой.
- А, ну да. Только вы же, только не обижайтесь, должны помогать появиться на свет ребенку. Выхаживать женщину. Подавать все необходимое настоятельнице. А вы сбежали, и это вам носят воду... Это неправильно...
На земле я бы послала этого умника с его умозаключениями далеко и с музыкой, а сейчас я только со вздохом опустила глаза к полу.
- Хоть помолитесь за здоровье матери и младенца, - и гвардеец захлопнул дверцу и вернулся на постоялый двор.
Путники, которые останавливались у ворот, кормили и поили своих лошадей, набирали себе воду и продолжали путь. Из дома часто раздавались женские крики. А я сидела, закрыв уши, в карете.
Ребенок появился на свет только поздно ночью. И только после того, как новоявленная мать уснула, настоятельница пришла за мной.
- Алиса, никчемное ты создание, пойдем в дом, - устало проговорила она.
- Может, продолжим путь, а вы в карете отдохнёте? - Поинтересовалась я с надеждой.
- Нельзя. Мать очень плоха, ребёночек слишком большой родился. Придется несколько дней ее выхаживать и с ребенком помогать. И если мать выживет, уедем через несколько дней. А если нет, то поможем с похоронами, а ребенка увезем в Обитель, мужик сам его не выходит.
И целых три дня у меня было на то, чтобы доказать всем , что не такое я и бесполезное создание. Я помогала настоятельнице ухаживать за женщиной, которая понемногу шла на поправку и хотела быстрее встать на ноги, чтоб открыть постоялый двор для путников. А ребенок, действительно, невероятных размеров, не каждый младенец бывает таким тяжёлым и к месяцу жизни, вообще никаких проблем не доставлял.
Наконец, на третий день мы смогли пуститься в путь. И странное дело, сейчас мне не терпелось оказаться в монастыре. Я, кажется, очень соскучилась по Лэле и всем другим монахиням.
Мы проехали все графские земли и въехали в лес. Сейчас я не предавалась грезам о принце под личиной разбойника, а пыталась разобраться в книге о магических перемещениях. Слова, которые я пробегала глазами, умудрялись скрывать от меня свой истинный смысл. И за всю поездку я не прочитала и двух страниц. Я уже почти заснула, чуть не выполнив книгу, когда наша карета, резко дернувшись, понеслась вперёд. Наши гвардейцы скакали рядом, орали и торопили кучера.
А кто-то, невидимый нами из-за виляющей дороги и густой зелени, с криками несся нам вдогонку.
- Погоня, - прошептала я. И мне сложно было осознать свои чувства: то ли это был страх перед разбойниками, которых вряд ли возглавлял наследник престола, то ли это было предвкушение необычных приключений, то ли это был азарт - я же впервые в этом мире участвовала в настоящих гонках.
- Пошла, пошла! - Начал кричать уже кучер, беспрерывно щёлкая кнутом.
- Разбойники! Господи, помилуй! - Настоятельница начала истово молиться.
