– Я понял. Эос – он внутри нас, в наших атомах.
– Не совсем так. Эос находится в другом измерении, поэтому он для нас и внутри, и вовне. В эос можно попасть, или провалившись внутрь материи, или выйдя наружу за оболочку материальной вселенной. Второй способ кажется проще – ну, вот как если бы мы взяли топор и прорубились из этого пузыря в космос. Но это обманчивая простота, топором-то его не возьмёшь.
– Потому что стенки пузыря не пробиваются? В них же силовое поле! – нашёлся мальчик. Быть несмышлёнышем в глазах отца ему очень не хотелось.
– Верно, – подтвердил папа, – этому пузырю, где мы находимся, оболочку создаёт силовое поле. А всей нашей материальной вселенной оболочку образует искривление пространства.
– Там страшно?
– В искривлённом пространстве? Там, на краю вселенной, тьма. Бесконечная тьма. Можно долго лететь и прилететь обратно, откуда начал путь. Но мы потихоньку пробиваемся, установив на космические зонды выпрямители пространства. Возможно нам и удастся вот так, напролом, проникнуть в эос.
– Пап, а зачем напролом, если можно через дырочки эти?
– Ты не внимательно слушал, Маркус. Через субквантовый переход в эос пролезает только информация, что позволяет нам креатить там свои эос-даблы. А во плоти, так сказать, персонально мы сможем заявиться туда только через наш космос, на макроуровне. Мы же не квантики, а макрообъекты со своей физикой, отличной от микромира.
– Здорово! Наверное, там можно ангелов встретить?
– Не знаю. Наши богословы полагают, что эос – это всего лишь небесная глина, из которой Творец слепил вселенную. Другие говорят о чистилище, о прихожей Царства Небесного. Доберёмся туда в своих телах – и собственными глазами увидим. Но хватит взрослых разговоров, мы сюда зачем пришли? Давай осваивайся.
Марчик подплыл к оболочке воздушного пузыря, толкнулся ногами и сделал кульбит назад. Ближние, дальние созвездия закружились вокруг него, но страшно не было. Звёздочки ведь игрушечные, потому что сделаны из глины – так папа сказал. Поэтому не совсем настоящие, и чего их бояться-то?
Сергей Николаевич наблюдал, как сын играет, кувыркается в пузыре, уже не впериваясь глазами в завораживающую бездну. И мысленно похвалил себя: «Как ни страшен этот зверь, пропедевтика существимости, а у меня очень даже неплохо получается!»
* * *
16 апреля, в праздник Входа Господня в Иерусалим, служба совершалась в храме пророка Илии, сооружённом посреди обсерватории. От других храмов ковчега эта разборная церковь отличалась тем, что была без стен и маковок – стоял один иконостас, прикрытый сзади полупрозрачной алтарной апсидой. Перед Царскими вратами собралось уже много народа, читался 103-й псалом «Слава Ти, Господи, сотворившему вся».
Мама сосредоточенно молилась, налагая на себя двуперстное знамение. Её лица за краем большого платка, заколотого под подбородком булавкой, Марчик не видел.
– Из глубины возвах к Тебе Господи, Господи, услыши глас мой… со пророком Захариею возопиим, – голос диакона утончился и пронзительным воплем вознёсся ввысь. Отец положил руку на плечо Марчика:
– Приготовься, сейчас после слов о въезде Иисуса на молодом ослике в Иерусалим будет гиперпрыжок в наш Скитающийся Иерусалим. Каждый год координаты для него выбираются разные.
Диакон же продолжал:
– Яко се Царь твой грядёт тебе кроток и спасаяяй, и вседый на жребя осле…
Сверкающий звёздный узор на куполе мгновенно поменялся. Там и сям стали появляться серебристые монетки, которые, если присмотреться, были не круглые, а овальные.
