А по осени, когда выставка закончилась, у Любаши родился сын. Петрушей назвали. Василий был счастлив. Очень уж ему хотелось, чтоб жена ему сына родила. И она тоже радовалась, видя счастливое лицо мужа. Даже сейчас, вспоминая ту пору, она невольно улыбалась. Замечательный это был год, полный ярких событий. Пожалуй, про следующие годы нельзя сказать такого. Нет, они тоже были по-своему хороши, но этот какой-то особенный. С той поры прошло три года, всё в их жизни устоялось, немного подросли детишки, да и Люба пришла в себя после ежегодных родов. У них сейчас хороший дом, прислуга, достаток в семье, а главное – мир и лад. А что ещё для счастья надо? Только вот тоска по родному дому всё чаще стала её посещать. Может, и правда, собрать детвору да махнуть в гости к матушке?
Вечером Люба решила обсудить этот вопрос с мужем. Василий внимательно посмотрел на неё и твёрдо сказал:
– Поехали! Вот только до воскресенья доживём – и поедем. Не могу же я тебя одну с детьми отправить. Да и отпуск мне полагается. Завтра я всё решу.
Любаша аж взвизгнула от удовольствия и бросилась обнимать мужа. А он стоял и довольно улыбался в свою русую бороду, сияя васильковыми глазами. Из всех детей только Петруша унаследовал отцовы синие глаза да русые волосы, дочери уродились черноглазыми и темноволосыми. Сильна оказалась цыганская кровь.
В воскресенье вся семья Василия Белова сидела в вагоне поезда. Детвора весело щебетала, разглядывая медленно уплывающий перрон. Филя тоже вызвался поехать. А вот няню брать с собой не стали, дали ей отпуск. Там будет столько нянек, что в ней нет никакой нужды. Лена, Вера и Надя прилипли к вагонному окну. Филя важно стоял позади сестёр и смотрел поверх их голов. Любаша держала на коленях маленького Петю и улыбалась. Василий сиял от счастья, поглядывая на своих отпрысков. Это был их первый большой выезд.
– Интересно, как мы там все разместимся? – улыбнулся он.
– На полатях всем места хватит, – рассмеялась Любаша, – для ребятни это будет настоящее приключение.
– Представляю, как все удивятся, увидав столько гостей, – с улыбкой проговорил Василий. – Мы ж без предупреждения, как снег на голову.
– Ничего, мы ненадолго, не успеем надоесть.
Приезд Василия с семьёй удивил всю родню. И обрадовал, конечно же. Началась суета, движение из одной избы в другую, стали решать, кого куда лучше разместить.
– Вовремя ты, братец, пожаловал! – смеялся Иван. – Завтра покос начинаем, сейчас я и на тебя косу приготовлю, отобью так, что сама косить будет, а ты только вдогонку за ней поспевай!
Он сидел во дворе на низенькой скамейке перед большой деревянной колодой, специально приспособленной для отбивки кос. В неё была вбита металлическая бабка, на которой Иван старательно отбивал молотком лезвие косы, постепенно шагая от пятки к острому концу.
– Я уже и косить-то, наверное, разучился, – проговорил младший брат.
– А вот завтра мы это и проверим, – всё так же весело отвечал ему Иван.
Он был рад, что в доме столько гостей. Все внучата разом пожаловали. Тюша хлопочет в избе и вся светится от счастья. Давно он её такой не видел. Ася повела на прогулку своих племянниц, которые в ней просто души не чают. Любаша с Марусей сидят в огороде под черёмухой и тихо беседуют о чём-то, а рядом топчется маленький Петруша. Василий подошёл, было, к ним, но увидав, что они увлечены разговором, забрал сына, тут же потянувшегося к отцу, и решил вернуться во двор к брату, но замер в воротах. Тот в это время закончил отбивать косу и внимательно разглядывал лезвие, проводя по нему старой тряпицей. Василия просто оторопь взяла. Он даже головой тряхнул от неожиданности, словно прогоняя наваждение. Показалось, будто это отец стоит, до того Иван похож на него. И осанка, и все его движения, и оценивающий взгляд с прищуром – всё напоминает отца.
