– Как и где вы познакомились с моей дочерью? – внезапно спросил отец.
– О, это очень романтическая история, – Фредерик широко улыбнулся, видимо, обрадовавшись, что мой отец соизволил сменить гнев на милость и завел с ним разговор. – Это была любовь с первого взгляда. Мелисса сидела в кафе. Одна, около окна. Закатные лучи падали ей прямо на волосы, от чего они казались огненно-рыжими. Кофе стоял перед ней, но она к нему даже не притронулась. И такая печаль была написана на ее лице, что я захотел хоть немного развеселить вашу дочь. Не удержался, достал блокнот и сделал быстрый набросок. А потом подошел и подарил портрет ей. Как же она была удивлена! Завязалась беседа. – Кашлянул и лукаво добавил: – Ну а потом завязалось и все прочее.
Я беззвучно хмыкнула.
Если честно, Фредерик представил моему отцу изрядно улучшенную версию нашего знакомства. Нет, оно действительно произошло в кафе, и я действительно сидела около окна. Вот только Фредерик не подарил мне портрет, а попытался продать. Не скрою, набросок был выполнен профессионально, поэтому я не стала отказываться. Ну а потом уже завязалась беседа, по итогам которой мы как-то незаметно договорились на следующую встречу в этом же кафе.
Однако к чести Фредерика за следующее свидание полностью заплатил он, хотя я все порывалась разделить счет.
– И давно вы вместе? – продолжил расспросы отец.
– Три месяца, – ответил Фредерик.
– Три месяца? – Отец не удержался и выразительно фыркнул. Перевел взгляд на меня и отрывисто спросил: – Мелисса, а тебе не кажется, что это слишком маленький срок знакомства для заключения брака?
– Не кажется, – буркнула я. – К примеру, Густава Одрона я вообще в жизни не видела, а вопрос нашей свадьбы практически решен.
Отец досадливо крякнул, недовольный, что я так подловила его на слове.
– А кто ваши родители? – вновь обратился отец к Фредерику.
– Увы, я их не знаю, – грустно ответил он. – Я воспитывался в сиротском приюте в одном из портовых городков Трекса. Боюсь, его название вам ничего не скажет – настолько он был маленьким. Правда, в пятнадцать лет сбежал и отправился путешествовать.
– Бродяжничали, стало быть, – поддел его отец.
– Набирался жизненного опыта, – парировал Фредерик.
– И как же пятнадцатилетний мальчишка выжил на улицах? – не унимался отец. – Воровали, небось?
– Папа! – зло прошипела я сквозь зубы. – Уймись!
– Но мне правда интересно. – Отец хищно усмехнулся. – Потому как лично я не представляю, чем еще может заработать себе на жизнь малолетний бродяжка. По-моему, только попрошайничеством да мелкими кражами.
– И вы сильно ошибаетесь, – холодно и с достоинством возразил Фредерик. – В портовых городах всегда куча работы. Даже для ребятни. Помочь с разгрузкой кораблей, сбегать по поручениям, разобрать улов, выдраить палубу. Да мало ли что еще! В общем, честно заработанных грошей мне вполне хватало. Я не шиковал, конечно, но такая жизнь казалась мне куда интересней, чем существование в захолустном сиротском приюте. Благо еще, что читать и писать меня там научили. А так, по большому счету, воспитатели не обращали на нас особого внимания. Поэтому мы были предоставлены сами себе. И не мне вам объяснять, насколько жестоки дети к тем, кто хоть как-то отличается от них. А я всегда выделялся из толпы своей любовью к рисованию.
Отец не ожидал от Фредерика настолько прочувственной и яростной тирады. Он смущенно потер подбородок и отвел взгляд.
