В то же мгновение зал заполняет приятная музыка.
На освещенный помост выходят мужчины-манекены. На них – свободного покроя русские косоворотки, расшитые узорами. Такие же брюки.
– А сейчас представьте себе, как к ним подходят та-кие же современные их подруги.
На помост выходят ультрамодные манекенщицы.
– И тогда на вашей улице бесконечно светлый день!
В комнатке звуковика Дома моды, в углу, на небольшом столике, разложены кассеты, которые Джексон тут же сортирует по полочкам. Время от времени она поглядывает на Сергея. Тот сидит перед окошечком в стене, следя за показом. Джексон подлетает к аппаратам, нажимает на нужную кнопку.
– Сколько там у него еще текста? – спрашивает Сергей, не отрывая взгляд от окошка.
– Минут на пять, – отвечает Джексон.
– Что-то наш Зайцев разговорился на все пятнадцать. Джексон внимательно слушает динамики:
– Эти простые… недорогие костюмы вы можете приобрести…
– Недорогие… недорогие… – хихикает Джексон.
– Даром поют только птички. Не нравятся цены, беги в ГУМ, ЦУМ, «Детский мир»… – бросает ей Сергей.
– Ха-ха!
Сергей щелкает пальцами. Джексон нажимает на кнопку.
Меняется запись. Звучит орган.
Сергей отходит от окна. Джексон занимает его место.
В зале на помосте манекенщицы… Ярко накрашенные, в больших, кокетливо надетых на голову беретах, подходят они к манекенам… Походкой особенной, медленной, чуть утрированной… И кажется, будто двигаются они на киноэкране с замедленной скоростью… Зрители восторженно аплодируют.
Джексон выключает музыку, перематывает пленку.
Сергей просматривает записи в журнале.
Дверь в звукоцех с шумом распахивается. Влетает Белка. Взъерошенная больше обычного, глаза расширены, волосы вздыблены, говорит задыхаясь:
– Джексон! Держись за стул! Сейчас такое услышишь!
Она подходит к Сергею… близко, смотрит на него влюбленно-восторженно… шепчет на ухо:
– Твоя прелестная подружка… Марсианка, в день своего бракосочетания, оказывается, сбежала из… – через паузу – из психушки!
Сергей резко отстраняет ее.
– Что ты несешь? С цепи сорвалась?
– Это не я с цепи сорвалась, Сереженька, это она сорвалась… Ее обыскались… Ко мне приходили. А сейчас ее снова посадили… на цепь.
– Кто приходил? – хрипло спросил Сергей.– Какая-то старуха… Маразматичка… – В ситцевом платке? – спросила Джексон.
– Да… Откуда ты ее знаешь? Ты с ней знакома?
– Я ее на телеграфе… Мне Надя тогда помогла. Я мигом! – растерянно проговорила Джексон и выбежала вон.
Белка подходит к Сергею, обнимает его.
– Она ей помогла… А я тебе… помогу. Сережка… Не-ужели ты променяешь меня на эту… На эту психопатку?
Невидящими глазами смотрит Сергей на крутящуюся вхолостую магнитофонную ленту…
– Еще бы немного, и я… и я бы покончила с собой после того ресторана… – шептала Белка.
Ярко накрашенные губы Белки все ближе и ближе… Сергей неистово целовал ее.
Поздний вечер. В комнате Сергея невообразимый беспорядок. На стенах – фотографии, плакаты, самодельные стеллажи, заставленные кассетами. Магнитофон с колонкой усилителей. В центре всей этой домашней стереосистемы сидит Сергей. На голове наушники. Он слушает записи… Делает пометки в блокноте… Разматывает пленку. Туда-обратно. Клеит узкую ленту, но пальцы не слушаются, дрожат. Он никак не может склеить оборванные концы ленты. Нервно срывает наушники. Подходит к телефону. Звонит.
– Алло, Малыш?.. Да, да… это я.
На том конце провода слышен громовой голос Малыша:
