Сообщение Мэй о взрыве в лаборатории повергло его в шок, который, странным образом, послужил неким триггером, запустившим цепочку воспоминаний о событиях вчерашнего вечера. Конечно же он сцепился с Воном после рассказа о выводах, к которым пришел Тропард. А, собственно, почему бы и нет, доктор же не брал с него обязательств по неразглашению, напротив, он просил Николаса самого решить, как распорядиться полученной информацией. В этом месте воспоминаний Николас недовольно поморщился, ощутив некоторый внутренний дискомфорт. Сайм, передавая ему эксклюзивные права на распространение информации, имел в виду, все-таки, не возможность поделиться ею в узком кругу знакомых, вызвав у них ужас и восхищение рассказчиком. Конечно же, доктор надеялся на тщательный анализ возможных последствий её распространения и хирургически точную её подачу с выверенными комментариями и оценками. Да, легкомысленно как-то получилось – Николас выглядел просто мальчишкой, которому не терпелось похвастаться перед друзьями неожиданно свалившимся на него сокровищем… Хотя, надо признать, что к своим почти сорока, он, в сущности, так и остался мальчишкой с горящими глазами, рыскающим по окраинам и заброшенным фабрикам в поисках невероятных тайн и сокровищ. Мэй иногда подтрунивала над ним, заметив в нем эту мальчишескую наивность еще на заре их отношений. М-да… Сначала подтрунивала, а с годами стала зло высмеивать, уверяя его, что он никогда уже не повзрослеет.
Однако, вернуть ничего уже нельзя, что сделано – то сделано! Что же, похвастался, но внезапная гибель автора открытия, некоторым образом, как бы даже и реабилитировала его. Интуитивно он понимал, что чем более широкий круг людей узна́ет теперь о существовании белков-убийц, тем скорее можно будет что-то предпринять. Предпринять и предугадать, так, кажется, выразился доктор? Интересно, что он имел в виду…
///
Итак, публике, уже изрядно принявшей смесь горячительных, был преподнесен рассказ о белка́х-убийцах интеллекта во всех подробностях, которыми Николас его снабдил, поднаторев в онлайн вирусологии. Конечно же, он рассчитывал произвести впечатление прежде всего на Вона, когда пришло бы время триумфального изложения версии о возможных создателях вируса.
И впечатление было произведено, еще как произведено! В комнате повисла гнетущая тишина, женская часть компании в лице Лолы Цукер, Вики, и как теперь выясняется, Евы, с застывшими лицами медленно осознавала услышанное. Ошеломленные рассказом Николаса, девушки явно пытались представить себя в роли пораженных преждевременной деменцией. Бедная Вики! Она ведь недавно переболела и ужас явственно проступал на её лице сквозь румянец недавнего радостного возбуждения. Микаэль придвинулся ближе к Лоле и взял её руки в свои, пытаясь поймать её взгляд. Борис, будучи человеком легкомысленным, ничего в жизни не принимающим всерьез, как всегда в подобных случаях, попытался отшутиться: «Зато толерантность к ментальным инвалидам теперь поднимется на небывалую высоту!» – но встретившись глазами с Вики, неловко осекся.
– А ты хорошо его понял… какое он впечатление производил, тебе не показалось, что он был… ну… не совсем в себе? – бросился в бой Микаэль, немного придя в себя после того, как он убедился, что с Лолой все в порядке и она на удивление спокойно восприняла шокирующую новость.
– Представь себе, фактически то же самое я спросил у него, – улыбнулся Николас. – Но его психическое состояние не вызвало у меня никакого беспокойства.
