К концу выступления гармониста официантка принесла в два захода на большом подносе в продолговатом блюдце целого запечённого с яблоками молочного поросёнка и горшочек с печёной картошкой в масле. Спросила:
– Чай сейчас или попозже?
– Спасибо! Попозже, пожалуйста.
«Как-то слишком много для меня одного», – подумал Катан.
На скамейку к Катану подсела ярко накрашенная и нарумяненная дама в красном коротком кружевном платье и красных же колготках в крупную сеточку:
– Хей, котик! Компанию на вечер не составить? – и закинула ногу на ногу, одной рукой поглаживая Катана по плечу.
– Не-не! Не нужно! Я и сам управлюсь, – ответил Катан, не собираясь делиться ужином, пусть и не за свой счёт.
– Фи! Как грубо! – дамочка сразу потеряла к нему всякий интерес и уплыла к мужчине за соседним столиком.
Катан принялся за ужин. А на сцену взобрался старичок. Достал откуда-то из своей убогой одежонки бубенцы и хриплым голосом запел. О том, как нелегко живётся людям в Пограничье, о пренебрежении к ним элькийцев, о набегах орфийцев… Зал засвистел, заулюлюкал: «Ату его! Прочь с глаз наших!» В сторону выступающего даже полетели какие-то предметы. Старику пришлось прервать выступление, и он поспешил удалиться из зала. Вслед ему продолжали свистеть, тут да там раздавались оскорбительные выкрики. Кто-то даже замахнулся кружкой, на спешившего покинуть помещение старика.
Затем на сцену взобрались последние двое, что были в плащах. Расчехлённым инструментом оказался барабан. Артисты скинули капюшоны. Под ними оказались зелёные, чешуйчатые, немного вытянутые то ли лица, то ли морды. Глаза у них были салатового цвета и с вертикальными зрачками. Руки из-под рукавов тоже были зелёными и покрыты чешуёй, кроме ладоней. Вдобавок ко всему только сейчас Катан заметил, что сзади у каждого из-под плаща торчит кончик хвоста, наподобие крокодильего. У того актёра, что был без барабана, на голове топорщился ярко-розовый перепончатый гребень. Официантка подошла к Катану:
– Чайку нести уже?
– Да-да, пожалуйста! А… А кто это? Они в гриме? Или взаправду, нелюди очередные?
– Рептилоиды это. Они где-то на самом севере пограничных земель живут небольшим сообществом. В заболоченных лесах. Мирный народец. Мы… Ой, хотела сказать, Пограничье с ними торгует. Ящеры продают рыбу, рис, водоросли съедобные, глину. Люди им – оружие, инструменты и прочие радости цивилизации, – объяснила официантка и отправилась за чаем.
Под звук барабана рептилоид с гребешком начал свою песню. Голос был женский и довольно-таки милый. Пела «ящерка» про дремучие леса и болотистые низины, о своей Родине. О жестокой войне между эльфами и орками. О беспощадном истреблении теми и другими народа рептилоидов и народа людей, оказавшихся более слабыми из-за неспособности к магии. О насильственном переселении людей орками и эльфами с Мэйна на остров-тюрьму Резервацию. О вынужденных бежать с Родины, покинуть Мэйн и искать убежища рядом с людьми её сородичей. Об огнедышащем драконе, живущем высоко в лесистых горах севернее её новой, приёмной Родины. О героях, отправлявшихся сразить этого дракона, и о любопытных, желающих, пусть издалека, увидеть его. И о том, что никто не вернулся из отправившихся в горы, что все сгинули. На этом их выступление закончилось. Несмотря на то, что исполнено было всё на высоком уровне, и сам Катан похлопал в ладоши артистам, в зале прозвучали весьма куцые аплодисменты.
