И не помутился разум мой!
Не спросил:
Зачем ты это делаешь, Отче?!
И не сгорел в пламени горя, что умножилось трехкратно.
Не сказал, что дни злы, а время обманчиво,
Когда из скромной хижины отправился к другому миру!
Ибо сторонился слухов, ложных и лукавых речей.
Как и старец громогласный,
Что на площади в Иерусалиме,
Окруженный народом, не смог найти человека
И слово свое обратил к земле и небесам.
4
Я все еще на вершине горы.
Без гнева и зависти!
Я не бросаю камни, не пускаю стрелы в небо!
И я не на узком пути, чтобы меня искушать и
Преследовать, как помешанного.
И Исаак, мой единственный сын, здесь —
Со связанными руками и ногами.
И дрова здесь. И нож!
И человеческие тени все еще множатся на земле,
Приносят тьму.
(Хоть ты и лишен всякой надежды,
Но ты видишь мое сердце,
Ты знаешь мою молитву до того,
Как я начинаю молиться).
Но в сердце тихо, ибо это не зависит от них.
Я готов ударить, Отче!
Пока из травы – густой, волнующейся —
Выныривают головки диких цветов, что растут до звезд,
Я уже доплетаю венец, Отче мой!
5
Чей это курган, Отец мой?!
Что это за день!
Разве я провел его во грехах. Отец мой?!
Ибо земные жилища пустеют
И земные ворота закрываются.
Я взял двух отроков и Исаака – моего любимца.
Набрал дров для костра,
Заострил нож, приготовил жертвенник
И пошел туда, куда Ты указал, Отец мой.
Я стоял не шелохнувшись, был нем и боялся моргнуть.
А по небу, словно стайки птиц,
Проносились серые облака.
Я взял в руки огонь и нож.
А Исаак, единственный мой сын, незаходящее солнце,
Сказал:
Вот огонь и дрова, отец мой!
А агнец? Где же агнец для всесожжения, отец мой?!
Я вобрал силу этих слов!
Пробился сквозь лесные заросли
К уединенному скиту и очнулся от смертного сна!
6
Ты обо всем позаботился, Отец мой.
Конец ознакомительного фрагмента.
