Свет, который есть в тебе - страница 3

Когда из почтового ящика выпало письмо от Вики, Алла как будто заново испытала ту боль. Но она на удивление быстро прошла, и девушка почувствовала какую-то гордость, что ли: и потому, что Вика написала всё-таки – и написала первой, и потому, что Алла сумела своим трудом и волей достичь того, что, как она считала, Вике просто само в руки приплыло. Видимо, вот это некое превосходство, пусть и крошечное, не позволило Алле ответить на письмо тут же. Она помурыжила бывшую подругу ожиданием и написала ей только через месяц.

Завязалась переписка. Сначала суховатая и немногословная. Но каждое письмо становилось всё длиннее, живее, подробнее. Алла оттаяла, она уже знала и про Кирилла, и про то, какой он красавец и классный танцовщик, и про их отношения с Викой. Так они переписывались эти два года. Больной темы в письмах не касались. Личной встречи пока не произошло – не получалось как-то. Да и обе её несколько страшились, потому что одно дело – письмо написать, а другое – в глаза посмотреть.

Они напились. Причём в стельку. Все трое: Алка, Ленка и Вика. По-другому и быть не могло. Снять вот это многолетнее недопонимание, обиду и вину, хоть и припорошённые примирением, можно было только так. Девчонки были юны, неопытны, их никто не учил разрешать конфликты. Редко кто из родителей заботился о душевном мире своих детей: накормлены, обуты-одеты, крыша над головой есть, даже кружки-секции имеются, что ещё надо? Зато Ленка к своим восемнадцати годам постигла: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». У неё уже имелся опыт решения проблем «через стакан», поэтому она всё организовала. Она знала о переживаниях Вики, и ей очень хотелось, чтоб девчонки помирились окончательно, а для этого нужно было выговориться, выругаться, попросить прощения и, скорее всего, поплакать. В подпитии это сделать легче. Алкоголь – друг, он поможет. Он всегда помогает, это она уже знала.

Ленка пригласила Вику и Аллу в гости – «отметить воссоединение». Её драчливые родители в очередной раз устраивали свою жизнь. Младшую сестру Ольку оставили Ленке и укатили в Куйбышев: сначала психанувшая мать, за ней – раскаявшийся отец. Ленка, в свою очередь, сплавила Ольку к бабушке, которая жила через четыре дома от неё, и устроила себе вольницу. Заради подруг и их счастья она решила потратиться.

Вообще Ленка не бедствовала: она классно шила, причём хоть что – от трусов до куртки. Могла и аляску сварганить, если сильно попросить и хорошо заплатить. Все студии, кружки и секции давно пошли побоку: в девятом классе швейное дело захватило её целиком и полностью. Ей нравилось придумывать, рисовать, чертить, распарывать и резать, соединять и перешивать. Она не стеснялась напяливать на себя всякие несуразные самодельные вещи, плевать хотела на мнение других, ходила со «стогом сена» на голове, в собственноручно вываренной джинсовке, брезентовых штанах-«бананах», перешитых из отцовских. Шила и перешивала она не только себе. Естественно, во времена дефицита на Ленкин талант был спрос как никогда. Особенно классно ей удавалось «косить под фирму́», нашивая на свои изделия самопальные лейбаки, какие-то этикетки, приделывая клёпки и кнопки. А по качеству строчки было и не отличить.

У Ленки был парень, Олег. Он работал на радиозаводе и там промышлял тем, что запаивал в полиэтилен пакеты с надписью Marlboro, Wrangler, Levi’s, Lee, Montana. Эти пакеты с изображением ковбоя или девушки в джинсах на фоне красивого автомобиля были жутко модными, раздобыть их можно было у цыганок или спекулянтов. Стоили они пять рублей. Если ты появлялся на людях с таким пакетом в руке, то сразу вырастал в глазах сверстников и выглядел крутым. С монтанами и вранглерами ходили подолгу и берегли их как зеницу ока, заклеивали появляющиеся дырки изнутри, и пока на облезлом пакете угадывалось фото, его можно было носить. Ленка с Олегом смеялись над советами, напечатанными в журнале «Крестьянка», как прогладить ручки пакета утюгом через газету, спаивая места разрыва. Понятное дело, такая «спайка» спасала пакет на пять минут. Чаще всего эти заграничные красавцы были витриной – основная нагрузка падала на обычный полиэтиленовый мешок с ручками, который вставлялся внутрь монтаны. Находчивые умельцы на радиозаводе придумали круче: они запаивали их на специальной спиртовке в полиэтилен с двух сторон – так срок службы заграничного красавца увеличивался в разы. Запаять на радиозаводе стоило сто граммов спирта. Спирт был внутризаводской валютой, особенно ценной во времена антиалкогольной кампании Горбачёва. У Олега с Ленкой запасы такового имелись и регулярно пополнялись.