Напряжённый взгляд направлен на моё запястье. Глаза становятся ещё темнее, если такое вообще возможно. Между его бровей залегает вертикальная складка. Замечаю нервное движение кадыка за плотным узлом белоснежного шёлкового платка.
Чёрная молния в его ладони гаснет. Он не смотрит на меня, только на мою руку, затем куда-то мне за спину. Догадываюсь, что там застыли в нерешительности граберы. Едва заметный посторонним знак глазами, и шаги за спиной удаляются так же быстро, как приблизились.
Слышу звук прикрываемой двери. Затем становится тихо. Мы с тёмным лордом остаёмся одни в его кабинете — догадываюсь я.
Шея затекла, и я опускаю голову вниз, смотрю прямо перед собой, на его мужские жилистые руки, которые он убирает в карманы брюк. Всё это как раз на уровне моих глаз.
Мне не предложено встать или опустить руку, и я продолжаю удерживать её поднятой вверх, хотя она порядком онемела, я почти её не чувствую.
Тёмный лорд не спешит нарушать повисшее молчание. Принимается медленно обходить меня по кругу. Исчезает из моего поля зрения.
Когда я перестаю его видеть, все мои остальные органы чувств начинают работать усиленнее. Нос щекотит терпкий аромат сандала. Мне кажется даже, что я чувствую его на языке: древесно-пряный, чуть вяжущий. Глухой звук мужских каблуков по паркету совпадает со стуком моего сердца тук-тук-тук. Второй рукой сжимаю мокрую после дождя ткань плаща. Хотела вытереть вспотевшую ладонь, а только сильнее её намочила.
— Тебе известно, что это за клятва? — раздаётся из-за спины низкий мужской голос, равнодушный и даже будто скучающий.
Как ему это удаётся — так быстро брать под контроль свои эмоции? Ведь я своими глазами видела, что мои слова его поразили! И то, что он прогнал граберов…
— Ты слышала вопрос?
— Да, — произношу хриплым от волнения голосом.
— После того, как ты принесёшь клятву жизни, — продолжает он, — твой свет будет обещан твоему господину или тому, на кого он укажет. Господин сможет забрать твой свет в любой момент. Частично или весь без остатка.
Я по-прежнему не вижу тёмного лорда, но чувствую его присутствие. Остро. Ярко. Близко. Аромат сандала кружит голову. Низкий мужской голос действует на меня странным образом. Я становлюсь заторможеннее и хуже соображаю.
Если одно лишь присутствие тёмного так на меня действует, то что будет, когда…
Вздрагиваю и шумно втягиваю воздух, когда его шаги замирают чётко за моей спиной.
— Тебе известно, что произойдёт, — он наклоняется ко мне, его губы едва не касаются мочки моего уха, — во втором случае?
С этими словами он лёгким, едва ощутимым касанием кончиков пальцев опускает вниз мою вконец онемевшую руку.
— Мой свет исцелит умирающего, какова бы ни была степень его увечий или болезни, — проговариваю заученную фразу, которую знает любая светлая. — Но сама я погибну. Таков закон равновесия. Жизнь за жизнь.
Не знаю, как, но я будто вижу усмешку на тонких губах позади меня, и слышу её в голосе тёмного лорда:
— Верно. При обычном целительстве важна твоя добрая воля. При клятве жизни она не имеет значения. Твой свет заберут даже если ты — против.
Да, да, я знаю это. Все светлые знают. Когда-то, ещё задолго до войны, когда наши народы жили в мире, это был целый бизнес — продать подороже свой свет. Конечно, на это шли не от хорошей жизни, но подобная сделка позволяла моментально решить все проблемы, особенно материальные. Многие так и поступали. Но то было раньше.
