Светлейший. Первый игемон империи - страница 18

В эти-то годы, когда челядь (и даже «служилые дворяне») с бывших царевых угодий сидели «без службы», они вполне могли чем угодно промышлять, лишь бы выжить. И выгонять каждый день сыновей со двора с лотками на ремнях через плечо.

И они дождались! Петр возмужал и, прислушавшись к мудрым советникам, набирал гвардейцев в свой первый «потешный полк» из отцовского ближнего окружения, выставленного Софьей за порог и пока сидящего без дела.

«Как скоро его светлость явился в эту роту, тотчас же был принят его величеством в число солдат (в октябре 1691 года), потому что он отличался красивой наружностью и счастливой физиономией и в своих речах, возражениях и ответах. Равно как и в своих приемах, обнаружил бойкий живой ум, здравый рассудок и добросердечие». Это свидетельтво мы читаем у историка С. М. Соловьева. Надо заметить, и в трудах больших ученых трудно отделить документальные свидетельства от фольклорных. Тем не менее описание – яркое и лестное.

Польша и Литва в XVII веке

Вот так, еще подростком, бойкий юноша Меншиков попадает в поле зрения царя и вскоре становится наперсником его игр, неотступно следует за ним в путешествиях, принимает участие во всех начинаниях, в первую очередь в создании знаменитых «потешных полков». Наперсник даже внешне – под стать помазаннику, который всю жизнь в буквальном смысле возвышался над своим окружением: в Меншикове росту – два аршина и двенадцать вершков, то есть всего на два вершка уступает царю-великану. Они практически неразлучны. В 1693 году царь-капитан назначает друга-Алексашку бомбардиром своего Преображенского полка.

В княжеском гербе Меншикова есть одна деталь, рассказать о которой самое место – здесь (не исключено, что украшала она и утерянный герб графский). На центральном щитке и над одним из рыцарских шлемов изображено коронованное сердце. Изображения коронованного или горящего сердца имелись и на керамических бело-синих плитках, которыми отделают интерьеры будущего дворца Меншикова в Санкт-Петербурге. Эта редкая в геральдическом «языке» – и единственная в русском гербовнике! – эмблема означала преданность «сердечного друга» своему сюзерену. Не мог не внедрить ее в свой герб тот, кого в юности царь называл «Herzenkind» – «дитя сердца», и кто письма царю подписывал – «от всего моего верного сердца». «Дружочек», словом, «друг сердечный».

…Судьба даровала царевне Софье семь лет у власти. Справедливости ради надо отметить, что общая направленность как внешнеполитической ее деятельности (Крымские походы), так и внутриполитической (переустройство страны на европейский лад) были вполне в духе будущих грандиозных петровских преобразований. Правда, фаворит царевны Софьи – Василий Голицын – был поклонником французского Просвещения, иезуитов и короля Людовика XIV, а Петр, напротив, французского влияния на себе практически не ощутил. Ему был ближе и интересней опыт иных европейских стран.

Утвердившись на русском престоле, Петр, естественно, стремился упрочить свое положение успешными внешнеполитическими действиями. На момент прихода к самостоятельному правлению Петра Алексеевича вопрос с Польшей можно было считать решенным. Теперь первостепенными задачами становились выходы к Черному и Балтийскому морям. От этого зависели обуздание хищнических набегов Крымской орды и оттеснение Швеции с исконно русских побережий Балтики.