…Ослепляющий свет фар встречной машины… резкий, оглушительный скрежет металла… ощущение полета, невесомости… а потом – острая, невыносимая боль в шее и темнота, затягивающая, как болото…
Майя отшатнулась, едва не упав. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Видения были настолько реальными, что на мгновение ей показалось, будто это она сама сидела за рулем той искореженной машины, это ее жизнь обрывалась на мокром асфальте.
– Доктор Чен! Вам плохо? – обеспокоенно спросила подбежавшая медсестра.
– Все… все в порядке, – выдавила Майя, цепляясь за край каталки, чтобы удержаться на ногах. – Давление упало, наверное. Продолжаем!
Она заставила себя снова сосредоточиться на работе. Второй пострадавший – мужчина средних лет, множественные переломы, тяжелая черепно-мозговая. Третий – пожилая женщина, почти без видимых повреждений, но с нитевидным пульсом и остановившимся взглядом. Снова это ощущение… предсмертный ужас, тихий, всепоглощающий.
Каждый контакт с пациентами отзывался в ней этой новой, мучительной способностью – не просто сопереживать, а переживать чужие последние мгновения, чужую агонию. Это высасывало из нее все силы, оставляя внутри лишь звенящую пустоту и ледяной холод.
Она металась от одного пациента к другому, отдавая команды, делая уколы, пытаясь вырвать их из лап смерти, но ее сознание было перегружено. Красное на белом – кровь на больничных простынях, кровь на ее перчатках, красные вспышки чужих воспоминаний на белом фоне ее собственного, гаснущего рассудка.
Когда самого тяжелого пациента увозили в операционную, а двум другим оказывали помощь в реанимации, Майя почувствовала, что больше не может стоять. Ноги подкосились, и она тяжело опустилась на стул в углу ординаторской. Комната плыла перед глазами.
– Май, ты выглядишь так, будто сама только что с того света вернулась, – голос Лёши прозвучал где-то далеко, как из-под воды. Он протянул ей стакан воды. – Серьезно, тебе бы отдохнуть. Ты сегодня сама не своя.
– Наверное, ты прав, – прошептала Майя. – Просто… тяжелая ночь.
Доктор Зайцев, заведующий отделением, строгий, но справедливый мужчина предпенсионного возраста, который застал ее в таком состоянии, лишь покачал головой.
– Чен, вы у меня скоро загнетесь с таким рвением. Возьмите пару дней отгула. Срочно. Это не просьба, это приказ. Не хватало еще, чтобы я своих лучших врачей по частям собирал.
Майя не стала спорить. Сил на это просто не было. Она лишь кивнула, чувствуя, как волна облегчения смешивается с подспудным страхом. Отгул – это хорошо. Но что она будет делать наедине с собой, со своими мыслями, со своими новыми, пугающими «способностями»? Что, если это не просто усталость? Что, если трещина в обыденном расползлась настолько, что уже никогда не затянется?
Красные пятна все еще плясали у нее перед глазами, даже когда она закрыла их. И тихий, едва слышный шепот, который она теперь улавливала все чаще, казалось, становился громче, настойчивее, словно пытался что-то ей сказать. Что-то важное. И очень страшное.
Глава 5: Бессонница и Сеть
Вынужденные выходные обрушились на Майю не спасительным отдыхом, а тяжелым, вязким безвременьем. Город за окном продолжал жить своей серой, ноябрьской жизнью, но для нее он словно замер, превратившись в декорацию к собственному внутреннему кошмару. Сон не шел. Стоило ей закрыть глаза, как перед внутренним взором вспыхивали обрывки чужих страданий, красные пятна крови на белом, искаженные ужасом лица. Она проваливалась в короткие, тревожные полудремы, из которых выскакивала с колотящимся сердцем, не в силах отличить реальность от навязчивых видений.
