– Я И’ана Пел-Тенхиор, – произнес он приятным баритоном. – Чем я могу быть вам полезен?
– Меня зовут Тара Келехар, – снова сказал я. – Я Свидетель Мертвых.
На лице мужчины отразилась сложная последовательность противоречивых эмоций, и наконец он произнес без вопросительной интонации:
– Это Арвене’ан.
– Да, – ответил я.
– Проклятье, – пробормотал он со странной смесью гнева и печали. – Я знал, что случилось что-то плохое. Она могла забыть о репетиции, но никогда бы не пропустила спектакля. Я ждал вашего прихода все эти два дня.
– Мы не сразу смогли опознать ее, – объяснил я. – Ее тело было обнаружено в канале.
– В канале? – Судя по положению его ушей, он был искренне удивлен. – Что, во имя всего святого, она делала у канала? Арвене’ан гордилась тем, что никогда не ступала и шагу к югу от городской стены, и хотя это было, строго говоря, не совсем так, она определенно не часто отваживалась посещать южные районы города.
– Ее вынесло на берег в Ревет’вералтамаре, – сказал я. – Если, конечно, мы не ошиблись – нам по-прежнему нужно, чтобы кто-нибудь, знавший ее при жизни, опознал тело.
– Нужно? – Он поморщился. – Тогда, наверное, придется идти мне. Минуту.
Он скрылся за двустворчатой дверью. Когда он вернулся, вид у него был хмурый, и, пока мы ехали на трамвае на юг, в сторону площади Генерала Парджадара и здания капитула, лицо его так и не просветлело.
Послушники, дежурившие у главного входа, привыкли провожать родственников на опознание и знали, что делать. Нас провели через публичные помещения здания капитула, потом мы спустились по широкой парадной лестнице в склеп. Внизу дежурил лейтенант Волар; с ним мы прошли в холодную комнату, где на мраморном столе лежало тело женщины. Пел-Тенхиор проявил уважение к мертвой, внимательно вглядевшись в ее лицо.
Потом коротко кивнул.
– Это Арвене’ан. Богини, будьте милосердны к нам.
Он не выглядел убитым горем, но явно был сильно потрясен.
– Вы хорошо ее знали? – спросил я.
– Мы с Арвене’ан были знакомы с детства, – рассеянно ответил он. – Мы ненавидели друг друга. – Внезапно до него дошел смысл сказанного; его уши дернулись так, что звякнули серьги. – О боги. Мне не следовало говорить этого?
– Вы убили ее?
– Нет.
– Тогда у вас нет причин скрывать правду, и я ценю вашу откровенность.
– Я сначала говорю, а потом уж думаю, – печально пробормотал он. – Вы сказали, ее нашли в канале? Что произошло?
– Она была убита, – ответил я.
– Вы знаете, кто это сделал?
– Нет, – я покачал головой, – но для того, чтобы быть ее Свидетелем, я должен это узнать.
Мы сидели в чайной на площади Генерала Парджадара и пили золотистый орчор. Чай был не таким крепким, как я любил, но, с другой стороны, вкус у него был мягче, чем у моего обычного напитка, черного орчора. Пел-Тенхиор, положив в чашку несколько ложек меда, спросил:
– Что вы хотите узнать об Арвене’ан?
– Когда вы в последний раз ее видели?
– Девятого числа. Мы поспорили насчет новой оперы, которую мы сейчас ставим, и она ушла в компании одного из своих покровителей, осмера Боравы Корешара. Было примерно шесть вечера; я помню, потому что рабочие как раз начали устанавливать декорации для «Генерала Олетаджа».
– Ее в последний раз видели живой незадолго до полуночи.
Пел-Тенхиор прижал уши к голове и произнес:
– Как это ужасно, думать, что когда она рассерженно выскочила из театра, жить ей оставалось всего шесть часов.
