– Но что же с ней произошло? О боги… меня зовут Винсу Надаран, добро пожаловать в мой дом, отала. Я расскажу вам все, что знаю, но мне не слишком много известно о мин Шелсин. Некоторые постояльцы рассказывают о себе все, но мин Шелсин была очень скрытной.
Это, так или иначе, не было для меня сюрпризом. Я сказал:
– Ее нашли в Ревет’вералтамаре. Кто-то столкнул ее в канал.
– О нет! – снова простонала меррем Надаран.
– Я знала, что эта девица плохо кончит, – вмешалась мин Надин. – Амбиции – это хорошо, но она была ненасытной.
– Тетя Раде’ан!
– Ой, помолчи, Винсу. Мне девяносто семь лет. Уверена, я достаточно стара для того, чтобы мне было позволено высказывать свое мнение.
Члены некоторых местных сект считали, что о мертвых нельзя говорить дурно, но не все придерживались таких взглядов. Я сказал:
– Я буду благодарен за любые подробности, и вы окажете мне неоценимую помощь, если позволите осмотреть ее комнату.
– О нет, – в третий раз повторила меррем Надаран, но я понял, что это относилось не ко мне.
Мин Надин вздохнула.
– Я ничего не возьму, – пообещал я.
– О, что вы, мне такое даже в голову не пришло бы, – воскликнула меррем Надаран. – Да, конечно. Идите за мной.
В доме царила безукоризненная чистота; кроме того, он оказался больше, чем я думал: на каждом этаже было по восемь номеров, четыре с каждой стороны, а в задней части дома находилась лестница. Мы молча поднялись на третий этаж, и меррем Надаран подвела меня ко второй двери с торца здания. Дверь была заперта, но хозяйка достала универсальный ключ.
– У меня есть правило, – сказала она, – пользоваться им только в крайних случаях.
Я был рад, что меня сочли крайним случаем, но подумал, что обижу ее, если скажу об этом. Вместо этого я спросил:
– Вы что-нибудь знаете о мин Шелсин? У нее были родные в Амало?
– Насколько мне известно, нет, но она была молчаливой, как черепаха. – Меррем Надаран отперла дверь и жестом пригласила меня войти. – Она разговаривала только об Опере. Мин Шелсин вот уже три года была примадонной и раздувалась от гордости, как индюк.
Небольшая комната была обставлена просто: кровать, комод, обеденный стол у окна и шаткий стул. Мебель была подержанной. Подобно многим верующим, мин Шелсин устроила на комоде нечто вроде небольшого алтаря. Здесь стояли пять миченотас, символизирующие богов, и сувенир из Святилища Ксайво, указывающий на то, что хозяйка совершила по меньшей мере одно паломничество в Амало. Алтарь был единственным, что отражало индивидуальность певицы. Так мне казалось, пока я не открыл дверь кладовки. Я едва не ослеп: здесь были алые, синие, золотые платья, юбки цвета фуксии, зеленые, ярко-желтые, пурпурные. Ткани были такими же вызывающими – шелк, тафта, бархат и парча со всевозможными узорами, газ, кружева, ленты. Я отодвинул в сторону роскошные яркие платья и увидел, что помещение поворачивает направо под прямым углом. В глубине висели еще десятка два платьев, таких же разноцветных и переливающихся, как павлиньи перья.
– Насколько велика эта кладовка?
Меррем Надаран на мгновение смутилась, потом широко развела руки.
– Она тянется вдоль всей комнаты до стены коридора, – объяснила она. – Мои постояльцы очень довольны.
Вспомнив собственную каморку, я кивнул в знак согласия.
В комнате мин Шелсин не нашлось больше ничего интересного. Я поблагодарил меррем Надаран за помощь и ушел, по пути попрощавшись с мин Надин.
