Я свесилась с балконного парапета, перегнулась с него головой вниз, и смогла увидеть, что на кухне горел свет. Это означало, что хозяин квартиры только недавно пришел домой и пытался организовать себе холостяцкий ужин. Не раздумывая дольше, направилась к нему. Спустилась на этаж ниже по лестнице, игнорируя лифт, и позвонила условленным манером. Точка, тире, точка. Долго не ждала. Он открыл мне дверь, распахнул пошире, чтобы могла зайти, а сам, не дожидаясь этого, развернулся и пошел в комнату за футболкой, чтобы прикрыть свой голый торс.
– Проходи. Я сейчас.
– Привет, – не задерживаясь в прихожей, пошла сразу на кухню.
Заметила там, на плите, сковороду с яичницей и убавила под ней огонь, чтобы не подгорела. Потом взяла в руки нож и принялась нарезать для него хлеб, хорошо зная, сколько кусков ему понадобится. За этим занятием он меня и застал, когда вошел уже одетым в выцветшую синюю футболку и бриджи цвета хаки.
– Чего пожаловала?
– Если ты снова в этой страшной футболке, то значит, что снова со своей разбежался…
– Наблюдательная, да? – прищурил Вовка на меня глаза, усаживаясь за стол и пристально следя, как я выкладывала ему на тарелку готовую яичницу. – Вот, скажи мне, почему всех моих баб эта вещь бесит, а тебя нет?
– Может, потому, что я не твоя баба? – пожала я плечом.
– Может, – фыркнул он и принялся за еду. – Чай сделай, подруга детства.
Я неспешно налила воды в стеклянную колбу, нажала кнопку, включая нагрев, и принялась наблюдать за движением пузырей, подсвеченных синим светом. Через пару минут уже ставила перед ним горячий сладкий чай.
– Опять же, знаешь, сколько ложек сахара надо положить мне в стакан. Другие будут переспрашивать и запоминать месяцами… Может мне на тебе надо было жениться?
– Совсем сдурел, Вован?
– Что-то мне тоскливо сегодня, Галка. Покаркай чего-нибудь, чтобы смог немного забыться. Ты всегда на меня действуешь успокаивающе.
– Я за тем и пришла, чтобы, как ты говоришь, покаркать. Или как еще?
– Галдеть!
– Точно. Я тебе сейчас такого нагалдю, что точно забудешься. Только спокойствия после моего карканья, я тебе не обещаю.
– Тогда, может не надо?
– А куда мне еще податься, если не к тебе, к лучшему своему другу?
– Тоже верно. Но хоть поесть-то мне дай спокойно.
– Это ладно. Я подожду, – уселась напротив него и принялась грызть сушку, взяв ее из глубокой тарелки, стоящей на столе.
– Ладно. Уже можно, – отставил Вовка быстро опустевшую тарелку, а сам придвинул к себе чай и потянулся тоже за сушкой. – Давай, выкладывай, что там у тебя в детективе не склеивается.
– Нет. Не в детективе. Не про книжную историю пойдет речь, а про реальную жизнь. Помнишь мою подругу Таньку Лукину?
– Такая, пухленькая? Как же, помню. Ножки у нее очень даже ничего.
Я смерила его взглядом, особенно присмотрелась к ухмыляющемуся лицу, но на провокацию не поддалась и сохранила серьезность в голосе.
– Беда у нее. Любовника у нее убили сутки назад.
– Сочувствую, – посерьезнел и он, только я заметила, что тема его не тронула.
– Застрелили его. Прямо у нее на даче. И теперь она подозреваемая.
– У нее что, оружие на даче имелось? И она что, пользоваться им умеет?
– Нет. И оружия не имела, и в руки никогда ничего кроме, может, рогатки, и то в детстве, не брала. Правда, когда-то мы с ней ходили в один кружок, где…
– И ты в ней так уверена?
– Я ее хорошо знаю. Со школы дружим. Характер у нее… в общем, мы, бывало, ссорились. Но убить человека! Это не про нее.
