Свобода печали - страница 7



Время безумья и гроз
Кончилось веком бессилья.
Рук не поднять, не шагнуть
В круг зачарованный сада,
Выйди – откроется путь
Утром тебе, как награда.
С неразберихи простынь –
Встань в лихорадке рассвета,
В жестком, как уху – латынь,
Звоне волшебного света.
Ветер прозрачным крылом,
Сильный, бездомный, бродячий,
Прошелестит за плечом
И проскулит по-собачьи.
Ветер, мой горестный брат,
Спутник чужих бездорожий.
Празднуй блаженство утрат
В холоде утренней дрожи
И подними, словно флаг,
Шелк золотистого смеха
В трепетных, тонких руках
Тихо поющего эха.

4 декабря 1989

* * *
Я хотела узнать, где зимуют бездомные псы,
Воробьи и коты, в чьих глазах загораются свечи,
И пыталась понять твои детские горькие сны,
За которыми ты, словно ветер апрельский, беспечен.
Я старалась постигнуть слепую науку добра
У хранителей сказок и теплого, черного хлеба,
Я искала пути, что темнее пути серебра,
Недоступней седьмого и сотого неба.
Я болела от взглядов и бедных, искромсанных слов,
Закрывающих жизнь, будто тело – худою рубахой,
И любила услышать молитвы далеких ветров
За зеленую ночь, уводящую вечер на плаху.
Не сошлось, не сбылось – перевесили снова весы,
«Знать, бескрыла душа», – из угла нищета прошептала…
Но зато я нашла, где зимуют бездомные псы,
Твои детские сны – разгадала!

4 декабря 1989

* * *
Двор затихает под шепот рябин,
Кто-то в нем бродит и бродит один,
Желтые капли вечерних окошек
Ловит в глубокую чашу ладошек.
Ветер швыряет крупу ледяную,
Стрелка барометра дышит на бурю,
Но безнадежно, отчаянно смело
Кто-то здесь ходит без всякого дела,
Смотрит на окон чужую фольгу,
В словно ладони [в] остывшем снегу.

4 декабря 1989

* * *
Зачем, нерешительный ангел,
Я столько тебя рисовала –
На легкой, как имя, бумага,
На шкурах домов и вокзалов?
Загадочность лика земного
Чертила мелком и сангиной,
И веянье мира иного
Врывалось меж хрипов ангины.
Тяжелые крылья взлетали
Над слабостью плеч твоих детских,
И вихрь одиночества сталью
Распахивая бедное сердце.
Чуть дышащей, трепетной тенью
Скользила душа твоя мимо,
И глаз византийских мишени
Цвели под плащом пилигрима.
Зачем мне дарована тайна
На кончике беличьей кисти –
Полетов твоих и скитаний
В звенящей, как колокол, выси?

4 декабря 1989

* * *
Лунку стекла теплом отдыши –
Луч зеленой звезды
Губы царапнет, как будто шип
Розы или беды.
На сюртуке у ночи пришит
Орден звезды ночной –
За соль терпенья твоей души
На высоте земной.
И не дороже ли всей тщеты,
В свете созвездий чужих –
Лучик зеленой звезды нищеты
Между ладоней твоих?

13 декабря 1989

* * *
Эту боль, что дарована свыше,
И отволглый, охрипший декабрь
В бедной жизни, как лунку, отдышат
Теплый ветер и старый фонарь.
Эту тайную горечь тревоги,
Мутноватое око воды
Мне откроет в обмен на дороги
Луч зеленой, небожьей звезды.
И блаженная тяжесть утраты,
Стрекозиный, прозрачнейший сон
Поведут мою душу, как карты –
Мореходов по венам времен.

14 декабря 1989

* * *
Глухота замороженных улиц,
Строки чуткие тонких дерев, –
Все забытые страхи вернулись,
Прочитали тоску нараспев.
Темнота неприютных подъездов
И визгливые ссоры дверей, –
Одиночество страшно и трезво
Заглянуло в глаза фонарей.
Но деревья под смуглой корою
Сохранили апрельский словарь,
Незнакомою речью земною
Раскололи хрустальный январь.
Зашептали о дремлющих водах
И молочном дыханье ветров,
Виноградном зрачке небосвода
Над Олимпом крылатых богов.
И сквозь шепот о воздухе томном
Чей-то голос сказал мне: владей
Темной тайной бродяг и бездомных –