Домой я вернулась почти в десять вечера – уложилась в срок. Обняла папу, которого застала во дворе, разговаривающим по телефону, и он с трепетом поцеловал меня в макушку, как всегда любил делать. Жестом указал мне на дом, и я послушно пошла к входной двери. В окнах кухни горел свет, и видна была женская фигура, эмоционально размахивающая руками. Наверно мачеха спорит с Матвеем. А с кем ещё? Ведь его мотоцикл уже стоит в гараже, значит, он вернулся с гонок. О том, что он был там, я поняла по слою пыли на его двухколёсном транспорте.
Почти бесшумно войдя в дом, я поняла, что мои догадки оказались верны: мачеха о чём-то спорила с моим сводным братом, и их реплики, которые я успела уловить, показались мне занятными:
– Мить, ты ведь знаешь, что между нашими семьями существует договор, – повышенным тоном голосила Татьяна Владимировна. – И ты не можешь просто так подвозить до дома малознакомых девушек, да ещё и щебетать с ними по телефону. Могут поползти сухи.
– И что мне до этих слухов? – Матвей явно разговаривал с набитым ртом. – У вас своя договорённость, у нас с Яной – своя.
– Между вами глупости, а не договор. Вы ещё дети и слишком халатно относитесь к своим обязанностям.
– Мам, мне уже двадцать три года. Я окончил престижный ВУЗ и сейчас наследую дело своего отца, которым до этого момента занималась ты. И судя по тому, что творится уже в моей компании, халатность – это именно про тебя.
– Я старалась, как могла, – голос мачехи утих. – Ты же знаешь, что я ни черта не понимаю в этом бизнесе. Илья, как мог, помогал мне, но ты должен понимать, что у него куча своих дел.
– Знаю, мам, – Матвей устало вздохнул. – Пожалуйста, не переживай обо мне. Я знаю, что делаю, и выполню каждую просьбу своего отца. Не лечи, прошу. А сейчас мне нужно идти. Я обещал Илье Сергеевичу…
Но он не успел договорить, так как на кухню вошла я. Татьяна Владимировна сразу отвернулось, но мне показалось, будто она плакала. А Матвей стоял среди кухни, держа в руках огромный кусок ещё дымящейся шарлотки, и с пренебрежением смотрел на меня.
– Ты где была? – строго спросил он. Он был одет в мотоциклетный костюм, значит, на гонках действительно был.
– Ты мне не отец, чтобы задавать такие вопросы, – грубо ответила я ему, вовсе не стесняясь присутствия мачехи.
– Да, но я обещал ему…
– Ты обещал, а я нет, – невозмутимо ответила я и тоже взяла из формы, стоящей на столе, небольшой кусочек яблочного пирога, с вызовом посмотрев на Матвея.
– Опять выпустила свои когти, да? – его глаза гневно сверкнули.
– Дети! – не выдержала Татьяна Владимировна. – Хватит пререкаться! Вы семья или как?
– Или, – еле слышно процедил Матвей.
– Шарлотка восхитительна! – искренне похвалила я мачеху, зная, как ей нравится, когда её стряпню оценивают, и она тут же смягчилась:
– Сейчас будем пить чай.
– Я пас, – бросила я. – Мне нужно принять душ, а это небыстро, вы же знаете.
Я вышла из кухни и только собиралась подняться на второй этаж, как мою талию обхватили сильные руки и прижали меня к стене. Я повернулась и упёрлась взглядом в сводного брата. Он стоял ко мне вплотную, и от его тела исходил жар. Такой, что весь мой кожаный костюм мог расплавиться от его температуры тела. Кусок пирога застрял у меня в горле, а дыхание стало сбивчивым. Матвей склонился к моему уху и тихо заговорил, обжигая своим дыханием мою шею:
– Больше никогда не сбегай от меня, кошечка, чтобы мне не пришлось краснеть перед твоим отцом за то, что я не знаю, где ты находишься.
